Джек Хиггинс - Ярость льва (сборник)

— Но согласись, ведь я ничего не знал о новом убийстве, помнишь? Я узнал о нем только от тебя, правда? Или совсем забыл? Ты сообщил о преступлении сразу же, как вошел. Я как раз переодевался в спальне, а ты стоял на этом самом месте и рассказывал.

— Да, это так. Теперь и я припоминаю, — согласился Морган. — Ага, я спросил, слышал ли ты о новом убийстве, потом машинально взял с кресла газету и обнаружил, что это вечерний выпуск за пятницу. — Он медленно подошел к камину и поднял с велюровой подушки газету, что так и осталась там валяться с прошлого вечера. — Вот она: последний выпуск, пятница, двадцать третьего. — Морган поднял на приятеля недоуменный взгляд. — Послушай, ты же не выписываешь газет?

— Ну и что из этого?

— Как же у тебя оказалась газета, если ты два дня не выходил из дома?

Джоанна отчаянно ойкнула. Только сейчас Фокнер впервые утратил часть своей самоуверенности. Он поднес ладонь ко лбу, пытаясь собрать спутанные мысли.

— Черт, только вспомнил. У меня не оставалось курева. Я был такой уставший… просто с ног валился, даже думать был не в силах. За окном лил дождь, помню, как он барабанил по стеклам. — Казалось, он говорит сам с собой, словно вокруг никого не было и самым главным было — заставить свою память переворошить прошлое в поисках правды. — Я решил, что глоток свежего воздуха проветрит мои мозги, да и потом, у меня в доме не осталось и крошки табака, так что пришлось выползать из норы.

— А газета?

— Кажется, я купил ее у старикашки на углу Олбани-стрит.

— Совсем рядом с парком Джубили.

Тишина, которая окутала комнату, была соткана из нитей недоверия и подозрений. Они замерли в могильной тиши, пока спустя мгновение ее не разорвал зловещий раскат грома.

Джек был бледен, как саван. На лице Джоанны застыла маска смертельного ужаса.

Фокнер медленно перекатил голову с одного плеча на другое, словно не мог осмыслить, что происходит и когда этому придет конец.

— Ты должна мне верить, должна, тысячу чертей, должна верить мне до гроба, слышишь, Джоанна!

Девушка с трудом прошептала побелевшими губами:

— Джек, увези меня отсюда, пожалуйста. Очень прошу, забери меня из этого дома…

— Нет уж, милочка, — яростно рявкнул Бруно. — Не такой я кретин, чтобы позволить тебе свалить именно сейчас!

Твердой рукой он вцепился в ее плечо. Она в испуге выдернула его из хищных пальцев и метнулась в сторону. Бруно пытался удержать ее, но девушка споткнулась о мольберт. Нестойкое сооружение перевернулось, и листы ватмана, над которыми совсем недавно работал скульптор, рассыпались по ковру. Последний его эскиз, тот, где были четыре фигуры, рядом с которыми на белой бумаге прорисовывалась пятая тень-химера, упал к самым ногам Джоанны — последнее жуткое и неопровержимое доказательство. Боль, страх, ужас, смятение и ненависть — все сразу отразилось у нее на лице.

Выставив перед собой хрупкие руки, она, шаг за шагом, начала отступать. Морган поднял набросок и подал его Фокнеру.

— А как ты объяснишь это?

Фокнер молча отодвинул его в сторону и заключил Джоанну в объятия.

— Выслушай меня! Всего-навсего выслушай! Прошу только об этом.

Звук пощечины прозвучал резко, словно щелканье бича. Джоанна замерла, ошеломленная собственной дерзостью. Морган бросился к ним: разнять, унять, успокоить. Ревность, злость и обида вскипели в Фокнере с такой силой, что он шутя отшвырнул Джека так, что тот не устоял на ногах и покатился на стойку бара, переворачивая и разбивая стаканы и бутылки. Жалобно звякнул термос со льдом.

Джоанна бросилась к выходу, но не успела даже щелкнуть замком. Фокнер настиг ее, грубо и жадно одной рукой сжал ее талию, а другой впился в воротник кожаного плаща.

— Тебе не удастся уйти, дорогуша! Скорее я убью тебя!

Его руки, послушные воле хозяина, встретились на ее шее. Джоанна, захлебываясь и хрипя, упала на колени. Морган, оглушенный мощным ударом и еще не совсем пришедший в себя, с трудом поднялся на ноги и, покачиваясь, шагнул к Фокнеру. Нетвердой рукой он вцепился ему в волосы и дернул что было сил. Бруно взвыл от неожиданности и боли и несколько ослабил тугую петлю из крепких пальцев на шее женщины. Когда он обернулся, Морган схватил стоявший на стойке бара кувшин с холодной водой и выплеснул вместе с подтаявшими льдинками в лицо Фокнеру. Казалось, это привело его в чувство. Он разжал руки, безвольно уронил их вдоль тела и, мыча что-то неразборчивое, привалился к стене. Морган подошел к Джоанне и помог ей подняться.

— С тобой все в порядке?

Она жалобно всхлипнула вместо ответа, приложив ладонь к горлу.

Фокнер следил за ними угрюмым взглядом, застыв в непонятном, неожиданном спокойствии.

Морган презрительно усмехнулся.

— Так ведь оно и было? Ведь ты именно так убил Грейс Пакард?

Дьявольский смех Фокнера залил комнату: хриплый, неистовый и непонятный.

— Ладно, чего уж там! Это-то вы и хотели услышать, да? Убирайтесь ко всем чертям и трепите своими погаными языками всем, кому захотите!

Он схватил стул за ножку, поднял его высоко над головой, яростно замахнулся и изо всех сил метнул свою добычу в окно.

Миллер постучал в дверь. Она почти тотчас же растворилась, и на пороге появился Джек Морган. Джоанна, всхлипывая, полулежала в кресле у камина. Фокнер стоял у стойки бара спиной к дверям, наливая себе очередную порцию джина.

— Что здесь произошло? — официальным тоном осведомился Миллер.

Морган облизал языком пересохшие губы и судорожно сглотнул. Видно было, что слова давались ему с большим трудом.

— Джек, отчего бы тебе не сказать? — добродушно окликнул его Бруно. Он допил стакан и обернулся к остальным. На его губах появилась привычная, слегка язвительная усмешка.

— Знаешь, старина Миллер, мы с Джеком вместе когда-то топали в школу, такую очень древнюю школу со старыми добрыми традициями. Ты и представить себе не можешь, Миллер, как жутко для Джека стать доносчиком.

— Бога ради, Бруно, избавь меня… — негодующе заговорил Морган.

— Какие мелочи! О чем ты говоришь, дружище! — Походкой шута Бруно проделал недолгий путь к сержанту и словно врос в пол перед ним.

— Позвольте представиться, убийца Грейс Пакард. — Он вытянул руки прямо перед собой, стряхивая манжеты с запястий. — Как знать, Миллер, может, мне суждено стать причиной вашего продвижения по службе?

— Вы отдаете себе отчет в серьезности возведенных на себя обвинений? — Лицо Миллера оставалось спокойным и решительным.

— Только что перед самым вашим приходом он сделал точно такое же признание мисс Хартман и мне, — сухо заметил Морган и кивнул Фокнеру: — Бруно, ты не обязан ничего объяснять в эту минуту. Молчать — твое право.

— Я вынужден обратиться к вам с просьбой следовать со мной в полицейский участок, — обратился Миллер к скульптору. — Считаю своим долгом предупредить вас, что все, что вы скажете, может свидетельствовать против вас. — Он, сдержанно склонив голову, вручил Бруно официальное постановление о задержании, вынул из кармана наручники и звонко защелкнул их на запястьях Фокнера.