Владислав Вишневский - Бумеранг, или Несколько дней из жизни В.В.

— Отдыхайте, — пожелала она, — если что, нажмите вот эту кнопку, я услышу. — И вышла. Премьер, откинувшись на подушку, принялся было размышлять над неожиданно сложившейся с ним ситуацией, даже взгрустнул, но лекарство сделало своё дело, он уснул.

Так тянулось несколько дней. Поест, поспит, поест, поспит… На шестой день с лица сняли повязки. Доктор, теперь их было два, оба, как и медсестра, в халатах салатового цвета, удовлетворённо покачал головой, произнёс:

— Очень хорошо. Даже красиво получилось. Да, коллега?

Коллега согласился. А премьер не понял, что там очень хорошего.

— Что-то с моим лицом? — спросил он.

Доктора отрицательно закивали головами.

— Нет-нет, всё хорошо. Всё отлично. Лучше и быть не может.

Премьер пожал плечами. В теле возникла боль — в шее и плечах…

— А можно зеркало? — спросил он и добавил. — И сотовый телефон, и телевизор. Скучно. Лежать скучно.

Доктора поняли.

— Нет, телевизор нельзя, не положено. Пока. А вот книги, журналы, пожалуйста. Читайте сколько угодно. Какие вы предпочитаете? У нас выбор большой. И классика, и… любые…

— А как вы себя чувствуете? — отвлекая, спросил второй. — Что-нибудь беспокоит, кроме головы?

— Шея, правое плечо и руки…

— Вот как! А на рентгенограмме всё в порядке.

— Это остаточное. — Заключил Олег Павлович, профессор. — Пройдём повторно рентген, сеанс массажа и физиопроцедуры, будете как новенький. У нас великолепные передовые медицинские технологии, прекрасные врачи. Поверьте. Профессора с большим научным и практическим опытом. В России мы лучшие. Таких больше нет.

— Кремлёвка на несколько порядков ниже. — Подчеркнул другой доктор.

— Именно, — подтвердил Олег Павлович, — так что, больной… всё будет в лучшем виде. Но зеркало и телефон не дали, мысленно резюмировал премьер, когда его оставили одного. Зеркало и телефон стали навязчивой идеей. Он осторожно поднялся с кровати, осмотрелся… Интерьер палаты его не удивил, что-то такое прекрасное он уже видел в… Германии, в Берлине. Канцлер Германии фрау Меркель с удовольствие ему демонстрировала достижения передовой немецкой медицины. Тогда премьер улыбался, кивал головой, рукой касался приборов, стен, соглашался, «я, я». Такие стационары доступны любому немцу, говорила фрау Меркель, и с достатком, и без… за счёт налогоплательщиков и государства. Интересно, а здесь за чей счёт, подумал премьер, направляясь к двери. Подойдя к ней, осторожно приоткрыл, увидел рядом с палатой небольшой столик и человека в штатском с рацией на столе и раскрытой книгой в руках. Человек азиатской наружности, невысокий, спортивный, коротко подстрижен… Пиджак расстёгнут, под левой подмышкой бугрилось. Из Системы, сразу понял премьер. Или из ФСБ, или из ФСО. На лицо незнакомый. Но это и не удивительно: кто он, и кто премьер. Главное, его охраняют. И это правильно, подумал премьер. Удивительно, почему один, а не трое, четверо… согласно высокого статуса охраняемого лица. Нет, сейчас это и лучше. Можно поговорить без свидетелей, узнать. Как-никак «одной крови».

Но охранник почему-то всполошился. Вскочил, схватив рацию, словно защищаясь, вытянул вперёд руки, замахал ими:

— Нет-нет, не выходите. Это запрещено. Вам выходить запрещено. Я должен сообщить. Одну минуту, одну минуту! — Преградил собой дорогу.

— Да я не выхожу. — Простецки улыбаясь, ответил Виктор Викторович. Замечая, парень в весе до семидесяти пяти, боец. — Ты, кстати, знаешь кто я, знаешь?

Охранник неопределённо качнул головой.

— Так вот, коллега, мне нужно позвонить и зеркало бы… Нужно бы побриться, а зеркала в палате нет. Поможешь, а?

— А… а в ванной комнате, в туалете? — заикаясь, спросил охранник.

— Так они мутные, влажно, наверное… Я себя не вижу… Помоги, а, найди зеркало.

Охранник, открыв рот, испуганно вращал глазами… Такое явно не было предусмотрено Инструкцией.

Но уже, выручая охранника, быстро приближаясь, по коридору дробно стучали каблуки. Успел, скотина, нажать кнопку, поморщился премьер, или видеокамеры «встревожились». Премьер быстро ретировался в палату, лёг и накрылся одеялом.

Вбежавшая в палату медсестра, за ней и лечащий врач, успевший что-то угрожающее пробухтеть охраннику, появились в палате.

— Какие-то проблемы, больной? — Шумно дыша, спросил улыбчивый доктор. — Вы чем-то недовольны. Что-то нужно?

— Я не знаю, как там без меня дела, Олег Павлович. Вы понимаете, профессор? Я беспокоюсь. Неужели не понятно? Я премьер-министр. На мне вопросы государственной важности, у меня встречи. На мне политика, вся экономика, промышленность, оборонка страны, социальные вопросы… семья наконец. А вы меня успокаиваете. Даже телефон не даёте, даже телевизор, зеркало. Что это за клиника? Как это? Почему? Я не понимаю. Приказываю, немедленно свяжитесь с Аппаратом правительства, или Аппаратом президента. Они всё обеспечат. И вас, доктор, вместе со всеми вашими профессорами, переведут в лучшем случае в сельские фельдшеры, а вашего главного врача лишат лицензии. Это в лучшем случае. Вы меня понимаете? В лучшем! И это не угроза. Так будет, если вы не позвоните…

— Да, у меня есть такой приказ. Я позвоню. Сообщу.

Премьер развёл руками:

— Ну вот, молодец, доктор. Что и требовалось. Я жду.

Профессор вышел, а медсестра принесла зеркало. Премьер взял его, приблизил… И с криком ужаса выронил из рук. В зеркале увидел лицо в синюшных разводах, отёкшее и совсем другого человек, незнакомого… Нос с горбинкой, брови широкие, скулы острые, подбородок с ямочкой…

— А-а-а! Что вы сделали? Кто это, кто?

Не реагируя на истошный крик, охранник внёс телевизор, включил в розетку. На экране, на телеканале «Россия 24», в прямом эфире, как значилось у кромки экрана, возник он, премьер-министр Виктор Викторович, совершенно бодрый и здоровый, в тёмно-синем костюме, белой рубашке с тёмным галстуком, опершись на руки, часы на правой руке, сидел за большим правительственным столом, блестя залысинами, слегка улыбаясь, что-то говорил присутствующим министрам. Заседание Кабмина. «Новости». Охранник добавил звук. «…Мы должны активнее привлекать инвесторов в наши проекты. Правительство и страна в этом заинтересованы. Это поможет нам увеличить бюджет…»

Пациент, почти в истерике, закрыл уши руками, упал на кровать, задёргал головой, ногами.

— Нет, нет, этого не может быть! — Визжал он. — Не может быть! Это не я. Это… предатели! Это захват власти! Я здесь! Здесь! Я — вот он. Я здесь! Люди… Караул, убивают! Это… Государственная измена. Незаконное присвоение власти. Покушение… Это измена! Изме-ена!

Такую остро негативную реакцию пациента понять можно, будь ты хоть четырежды супермен, а завоешь, увидев себя в такой ситуации. Ещё бы! С чужим лицом, без одежды, без прежней харизмы и… не понятно с чем, и для чего. Премьер орал.