Хаджи-Мурат Мугуев - Кукла госпожи Барк. Роман

Б.Садки, фл. 2., пл. 4.

- Что это может означать? - спросил я Ромашова.

- Очень просто. Здесь, в пятнадцати километрах от города, есть местечко Большие Садки, там больница для умалишенных и, по-видимому, больной оттуда, - и он расшифровал клейма печати: - Большие Садки. Флигель два, палата четыре.

Я приказал Ромашову, взяв с собою больного, проехать в больницу и выяснить там личность неизвестного.

К ночи вернулся Аркатов.

Врача Янковиц у них никогда не было, но один из медицинских работников польской дивизии вспомнил, что с такой или очень похожей фамилией работала женщина в войсках генерала Андерса, которые после сформирования ушли в Иран.

- Точно я не помню, не то Яновиц, Яннивец, или Янковец, но что-то очень похожее на это, - сказал он.

На вопрос о внешности этой женщины он ответил также неточно:

- Она была связана со штабом самого Андерса. Обслуживала высшие, так сказать, сферы командования, и мы, рядовые работники, мало встречались с нею. Во всяком случае, точно одно, что она очень красивая женщина и знающий терапевт.

Когда Аркатов описал говорившему черты и внешний вид убитой женщины, рассказчик задумался и потом сказал:

- Похоже на нее, однако, по-моему, госпожа Янковиц была блондинкой, - потом, напрягая память, он воскликнул: - Очень хорошо помню ее маленькую, точно нарисованную родинку на щеке и холеные, красивые руки. Вот все, что осталось в памяти, - как бы извиняясь, закончил он.

- Что же? И этого не мало, - сказал я, - хотя у погибшей нет родинки, она шатенка, и руки ее похожи на руки женщины, знакомой с трудом.

- Шатенка могла перекраситься в блондинку или наоборот, родинку или мушку может поставить любая кокетливая женщина, а руки… руки могли погрубеть позже, когда настали лишения и физическая работа, - постукивая пальцем по портсигару, сказал генерал. - Гораздо интересней - это появление в нашем деле имени Андерса…

- Сейчас оно появится снова, - сказал Аркатов. - Среди шоферов, ведших автоколонну, двое оказались бывшими андерсовцами. Один служил под его началом еще в польско-германскую войну в 1939 году, а другой поступил в Куйбышеве, где формировался этот корпус. И оба одновременно отмежевались от него перед самым уходом Андерса в Иран.

- Интересно! - проговорил генерал.

- И оба вели свои машины рядом, - Аркатов сделал паузу и тихо сказал: - самыми последними в колонне.

- Их фамилии?

- Рядовой Ян Кружельник и младший капрал Тадеуш Юльский. Последний был в частях Андерса в 1939 году. За ними ведется наблюдение органами их дивизии, и новый материал, по мере поступления, будет направляться к нам. Вот копия их личных дел.

Мы стали разглядывать бумаги.

- Образованный человек этот Тадеуш Юльский, - знает русский, английский и немецкий языки. Последний «плохо», что ж, для шофера очень недурно. Окончил восемь классов Лодзинского коммерческого колледжа, сын приказчика фирмы «Годлевский и Смит». Тоже неплохо.

В комнату вошел запыхавшийся адъютант генерала лейтенант Рябов.

- Товарищ генерал, я за вами, - сказал он.

- Что случилось?

- Шифровка из штаба фронта, - и он передал генералу бумагу.

- Так! - прочтя бумагу, сказал генерал. - Неожиданно, - и протянул шифровку мне.

«Генерал-майору Степанову и полковнику Дигорскому с получением сего прибыть в штаб фронта для немедленного отлета в Москву».

- Значит, - вставая с места, сказал я, - нам надо срочно выезжать.

- Да, тут ясно сказано - мне и вам.

- В Москву, - перечел я. - Конечно, кому не лестно побывать в Москве, но сейчас я, право, не радуюсь этому. Столько незаконченных дел и особенно эта проклятая история с привидениями.

- Приказ, дорогой мой, - остановил меня генерал. - Аркатов и те, кто останется вместо нас, разберутся во всем, а нам, Александр Петрович, следует собираться… Люди мы военные, и приказ остается приказом.

Мы выехали в штаб фронта. Провожавший нас Аркатов с грустью сказал:

- Расстаюсь, как с родными. Чует мое сердце, что вы уже не вернетесь сюда.

- Война не кончена, фронты велики, а военная служба разнообразна. Мы еще встретимся и поработаем с вами, дорогой капитан, а вы обещайте вкратце регулярно сообщать нам о дальнейшей судьбе дела «о привидениях», - прощаясь с Аркатовым, сказал генерал.

- Обещаю, - горячо сказал капитан.

Под утро мы прибыли в село Суковники, где находился штаб фронта, а ночью, уже с предписанием вылететь в Москву, приехали на аэродром. Зачем мы вызваны командованием, никто не знал, но было ясно, что сюда больше не вернемся, так как на наши места уже назначены новые люди.

Ночью взмыла в воздух наша легкая и сильная птица, держа курс на родную Москву.

Мы вышли из «Метрополя» и направились в штаб. На улицах, бульварах и площадях Москвы было оживленно.

Вот она, Москва, военная столица советского народа.

Как эта суровая, затемненная, могучая в своем величавом напряжении Москва непохожа на тот праздничный, веселый и гордый город, каким мы знали его в предвоенные дни! И все же есть что-то близкое и кровное между той и этой Москвой. Спокойное достоинство и уверенность в своем завтра чувствуется во всем.

Генерал, с которым я еще не успел обмолвиться своими мыслями, остановившись, вдруг сказал:

- Солдатская, трудовая, в суровом цвете хаки, победная Москва. Хотя мы на фронте видим, как немцы пятятся назад, но здесь еще яснее видна наша неминуемая, закономерная, кровью и страданием добытая победа.

Генерал, встретивший нас, старый конармеец, участник гражданской войны, радушно сказал:

- Поздравляю с новым назначением, ответственным и почетным, - и, не закончив своей фразы, заторопился. - Прошу за мной, товарищи, вас ждут, - и он проводил нас в кабинет генерала, возглавлявшего управление штаба.

- Вам уже сказали о новом назначении? - спросил генерал. - Нет? Дело в следующем. Завтра же вы должны вылететь в Тегеран. - И, заметив наше изумление, он добавил: - Что ж тут необычного? Вы - востоковеды и, если б не необходимость, вы с самого начала были бы посланы туда. Но, - он развел руками, - в начале войны вы были нужны здесь, а теперь - там. Садитесь.

Рядом с генералом сидел человек в штатском. Умные глаза, внимательный взгляд, добрая улыбка и радушное, крепкое рукопожатие располагали к нему.

- Познакомьтесь, - генерал назвал фамилию нового знакомого, известного востоковеда, - мы пригласили сюда товарища для совместной беседы. Одна сторона моего разговора - военная, другая - дипломатическая. Вы, товарищи, будете жить и работать в стране, которая всего год назад готовилась выступить против нас и по указке Гитлера намеревалась захватить Кавказ и Баку. Правда, это было намерение не самого народа, а лишь бывшего Шаха-Резы и клики продажных царедворцев и военных, но, так или иначе, власть и политика находились в руках этих людей и, не прими мы своевременно меры, поля Ирана стали бы ареной кровавых боев… Но обо всем этом вам расскажет Андрей Андреевич, я же скажу несколько слов о военном положении и причинах, заставивших нас снять вас с оперативной работы на фронте и направить в Иран. Если что-либо будет неясно, спрашивайте.