Говард Фаст - Повести и рассказы

Но ему, видно, не хотелось говорить об армии и о войне.

— Ты какие книги любишь? — спросил он, приглядываясь ко мне.

Тут я спохватился, какой я невежа.

— Зайдите в дом, — пригласил я его, — выпейте чего-нибудь, погрейтесь. Моя сестра, наверно, тоже захочет посмотреть ваши книги.

Он подхватил свой товар и пошел за мной на кухню, и пока Мэри, кухарка, ставила чайник на огонь, я побежал за Джейн. Джейн всегда радовалась, когда появлялся книгоноша, — все-таки живой человек.

— Простите, что мы принимаем вас в кухне, — сказала она, — но дом наш превратился в самый настоящий бивак. Я бы предложила вам чаю, да чая у нас теперь нет — вы сами знаете.

— Вы, наверно, очень лояльная семья? — спросил книгоноша.

— Мой отец служит в 3-м Континентальном, — тихо ответила Джейн.

Книгоноша посмотрел на нее, точно знал, о чем она думает — что, мол такому крепкому мужчине куда больше пристало бы служить в армии, чем разъезжать по дорогам со связкой книг. По губам его поползла улыбка, и он сказал:

— Кто-нибудь должен же продавать книги. Они нужны не меньше, чем война.

— Может быть, — сказала Джейн.

Тут меня позвала Энн, и мы с ней пошли в долину. Когда я вернулся, книгоноша показывал Джейн свой товар.

Книги были разложены на полу, а они с Джейн стояли на коленях, близко друг к другу, и в сумерках его льняные волосы красиво выделялись рядом с темными волосами Джейн. Когда я вошел, Джейн подняла голову.

— А ты не хочешь посмотреть книжки, Бентли?

— Я был в долине, — ответил я важно. — Там большое оживление. Думаю, войска скоро выступят, пожалуй, в конце этой недели, а то и раньше.

Книгоноша глядел на меня очень внимательно, у меня даже мелькнула мысль, что это странно, раз он совсем не интересуется войной. Но я тут же забыл об этом и стал разглядывать книжки вместе с Джейн. У него было много детских книг с разноцветными картинками, мы таких почти и не видели. И все их он, видно, прочел — я еще не слышал, чтобы кто-нибудь так говорил о книгах. И о книгах для Джейн он тоже говорил, и я видел, что многое в нем нравится Джейн так же, как мне.

Я пообедал, и когда кончил обедать, Джейн все еще разговаривала с книгоношей о книгах и обо всяких других вещах. Тогда я вышел на крыльцо, где капитан Джонс курил трубку.

— Это что за оборванец? — спросил меня капитан Джонс.

— Да так, просто книгоноша.

— Ах, просто книгоноша?

— Да, — кивнул я и подсел к нему для компании.

В тот вечер я сидел на кухне и слушал книгоношу. Он рассказывал не про войну, как солдаты, а про далекие чужие страны. Я чувствовал, что понравился ему, а меня к нему тянуло так, как никогда еще не тянуло к постороннему человеку. Позже пришла Джейн и тоже подсела к огню, и тогда книгоноша стал больше обращаться к ней. Кое-что из его слов я запомнил.

— Египет… словно старинное запястье в песке. Там три огромные пирамиды, они стоят все вместе, и когда смотришь, как за ними садится солнце… — И все в том же роде. Казалось, нет той страны, где бы он не побывал, хотя как было попасть туда книгоноше — этого мы не могли себе представить.

— А война? — один раз спросила его Джейн.

— Я иногда думаю о войне, — отвечал он, — но не знаю, нужна она или нет. Эта новая страна такая большая, такая пустынная — к чему из-за нее воевать?

— Наша Америка — очень красивая страна, — сказала Джейн.

— Да, и в ней много красивых женщин.

Не знаю, рассердилась ли Джейн на эти слова, только она ничего не сказала.

— Страна храбрых мужчин и красивых женщин, — продолжал книгоноша. — Вон солдаты там, в долине, медленно умирают с голоду — разве я не знаю? Как ни безобразна война, все мы ради нее делаем больше, чем в человеческих силах.

— И все-таки вы не настолько в нее верите, чтобы идти воевать?

— И без меня достаточно льется крови.

— Может быть.

— Я люблю книги, — сказал книгоноша. — Когда-то я мечтал о просторном доме, где мог бы спокойно доживать свои дни, и чтобы вокруг было много-много книг… и мир. Я часто мечтал об этом.

— Я понимаю, — кивнула Джейн.

— О чем только не мечтаешь, правда?

Когда я пошел спать, Джейн все еще сидела и разговаривала с книгоношей. Она сказала: «Спокойной ночи, Бентли», а книгоноша пожал мне руку и сказал: «Не увлекайся войной, малыш».

Ночью мне снилось то, о чем рассказывал книгоноша. Его устроили ночевать в сарае, потому что в доме не было места, и я уже предвкушал, как увижу его утром.

На следующий день в лагере было и того оживленнее. Все утро шел снег, но солдаты, высыпав из палаток, и под снегом продолжали учение, и к ним прибавлялись все новые и новые. Дома генерал Уэйн бушевал так, что я не решался заглянуть в гостиную. Среди дня к крыльцу подъехал высокий усталый офицер с двумя адъютантами и больше часа пробыл у генерала Уэйна. Я слыхал, как часовые шептались, что это — генерал Вашингтон, но это был совсем не тот великий человек, о котором я столько слышал, а просто высокий усталый мужчина в залатанном мундире.

Я побрел в кухню поглядеть на книжки, и пока я там был, вошел сам книгоноша. Я обрадовался, что он еще не уехал. Мне хотелось, чтобы он очень понравился Джейн и она уговорила бы его погостить у нас недельки две. Я готов был без конца слушать его мягкий, баюкающий голос.

— Вот, почитай-ка это, — сказал он, протягивая мне книгу Мэлори про короля Артура, и я пристроился с ней к огню.

Прошло еще два дня, книгоноша гостил у нас, и я заметил, что Джейн проводит с ним все больше времени. А капитану Джонсу это было явно не по душе. Прежде я видел раз, как он обнимал Джейн, и когда Джейн говорила о нем, взгляд у нее делался какой-то странный, словно задумчивый. Даже теперь, когда у нас гостил книгоноша, Джейн становилась все печальнее по мере того, как войскам подходило время выступать.

— Но книгоноша останется у нас, — сказал я ей однажды.

— Да, — отвечала Джейн.

Войска должны были выступить на следующее утро. В тот день они начали сниматься с лагеря, и пушки укатили с нашей лужайки на дорогу, к реке. В гостиной генерал Уэйн заканчивал свои дела, и видно было, до чего он волнуется.

— Старый лис что-то задумал, — сказал мне один из часовых.

— Недаром он шушукался с генералом Вашингтоном, — добавил другой.

Мне тут делать было нечего, раз все были так заняты, и я отправился искать книгоношу. Я полез под крышу сарая, где он жил в каморке над сеновалом, решив подкрасться к нему потихоньку. В двери была щель, я заглянул в нее. Книгоноша сидел на полу и писал что-то, держа на колене тетрадку. Тогда я постучал. Он сразу насторожился. Бумагу, на которой писал, он сложил и засунул в щель между половицами, а письменные принадлежности закрыл сеном. Потом пошел к двери. Увидев, что это всего-навсего я, он как будто успокоился.