Сергей Норка - Заговор против России

Мне позвонили через три дня. Незнакомый голос с ярко выраженным акцентом сообщил, что звонит от Постникова, и предложил встретиться. Местом встречи был назначен кооперативный ресторан «Лозанна» на Пятницкой.

Ровно в семь вечера я подошел к ресторану и огляделся. На площадке, огороженной забором из красного кирпича, стояли несколько иномарок. У входа торчали два мордоворота с тупыми, но любезными физиономиями, которые поинтересовались, заказан ли для меня столик. Молча кивнув, я прошел в зал. В полумраке играла спокойная музыка, на сцене в луче прожектора извивались в восточном танце две девицы в купальниках. Одиноко сидевший за столиком у стены смуглолицый полный мужчина помахал мне рукой и указал на стул. Я подошел и сел, не говоря ни слова.

— Очень рад познакомиться. Меня зовут Джафар, — представился толстяк. И, протянув мне меню, гостеприимно добавил: — Заказывайте.

Обилие блюд поражало. Я, немного поколебавшись, выбрал мясное ассорти и салат из креветок.

— А что будем пить? — спросил Джафар.

— Тогда, если не возражаете, возьмем коньяку. Я кивком выразил полное согласие.

— Итак, — заговорил толстяк, когда официант, поставив на стол коньяк и закуску, удалился, — вы из газет и телевидения знаете, в каком мы оказались положении после того, как наши союзники нас предали.

— Вы имеете в виду нас? — спросил я несколько вызывающим тоном.

— Не только вас, но и ряд арабских стран, которые не только не оказали нам помощь в войне с американцами, но и допустили изоляцию Ирака. Все это может очень печально кончиться. Очень печально.

— Для кого? — полюбопытствовал я.

— Для вас и для нас. Вы проиграли войну с Западом. Результат — нарушение геостратегического баланса. Во что это выльется, остается только гадать.

— Мы проиграли войну, потому что нас предали. Наши же собственные руководители.

— Я ведь окончил Академию имени Фрунзе, — сказал толстяк, усмехнувшись. — И изучал диалектический материализм. Так вот, мне кажется, что вы путаете причину и следствие.

— Не понял. Я всегда был слаб в философии.

— Вы проиграли не потому, что вас предали. Вас предали, как только стало ясно, что вы проиграли. Вас задавили долларом и высокими технологиями. В третьей мировой войне, которая закончилась пару месяцев назад, главным оружием были не пушки и танки. И даже не ракеты с ядерными боеголовками, как полагали ваши вожди, а финансы, высокие технологии и мировой рынок. Этого никак не могли понять ваши выжившие из ума на почве марксизма руководители, чего нельзя сказать, например, о китайских вождях.

— Вы хотите сказать, что мы отстали от Запада в области высоких технологий?

— Это еще полбеды. Вы не поняли, что исход сражения решается в наше время не на поле боя, а на поле рынка. И угодили в ловушку, которую вам устроили американцы. Все вбухивали средства в вооружение. Результат — отставание от США сначала в экономике, ну а потом, как следствие, и в области вооружения. Ведь там, где американцы на производство оружия тратили доллар, вы тратили восемь. Вы издохли, не добежав до финиша.

— Мне трудно судить об этом. Я простой офицер. Толстяк одобрительно кивнул.

— Не самая плохая профессия. Итак, вы готовы отправиться в нашу страну и служить в наших войсках?

— Готов, раз пришел на встречу с вами.

— В качестве кого вы хотели бы служить?

— А что вы можете предложить?

— Должность командира мотопехотной бригады. Оклад пять тысяч долларов при полном содержании и премия тридцать тысяч по окончании службы. В случае войны или военных действий все удваивается. Если захотите продлить контракт или вообще принять наше гражданство, пожалуйста.

— Еще что?

— Должность советника командира дивизии. Оклад и условия те же.

— Еще?

— Преподавателя тактики и оперативного искусства на высших офицерских курсах. Оклад две тысячи в месяц и премия двадцать тысяч. Остальные условия те же.

— Должность советника меня устраивает, — сказал я, немного подумав.

— Отлично.

Джафар терпеливо подождал, пока я доем, затем подозвал официанта, расплатился долларами, встал и кивком пригласил следовать за ним. Мы вышли из ресторана, пересекли Пятницкую и вошли в офис, над входом в который висели вывески на английском и арабском языках. Это было представительство иракской авиакомпании. Араб, сидевший за письменным столом, увидев Джафара, вскочил и вытянулся по стойке «смирно». Я мысленно оценил хорошую строевую подготовку иракских офицеров. Мой спутник не обратил на него никакого внимания и прошел в другое помещение, где за столами сидели еще два араба. Один тут же вскочил, а второй, не вставая, сделал приветственный жест. Разговор по–арабски длился минут пять, после чего Джафар попрощался со мной, крепко пожав руку, и ушел.

— Меня зовут Хашим, — приветливо сказал клерк «Иракиэарвэйз». — Сейчас мы вас сфотографируем для загранпаспорта. Все формальности с вашим МИДом мы берем на себя.

— Это будет непросто. Я ведь всего два месяца как уволился из армии и в течение шести лет буду невыездным.

— Не волнуйтесь. Мы готовы заплатить за то, чтобы для вас сделали исключение. До сих пор никаких проблем с МИДом по вопросу об отъезде ваших бывших офицеров у нас не было.

Слово «бывший» резануло слух.. Хашим заметил это.

— Что–нибудь не так? — вежливо спросил он.

— Офицер не может быть бывшим. Он либо есть, либо его нет. Запомните это, если сами носите погоны.

— Запомню, — серьезно и даже с каким–то уважением сказал араб. — Мы сделаем вам паспорт и визу в Сирию. Из Сирии мы переправим вас в Ирак.

Я лежал в своей комнате в двухэтажной вилле со странным названием «Масбах» и скрипел зубами от боли в позвоночнике.

Спустя месяц после разговора с Джафаром, который оказался офицером иракской военной разведки и работал в Москве на должности помощника военного атташе, меня переправили в Дамаск. Оттуда я переехал в Хомс, где провел неделю в задрипанном гостиничном номере без кондиционера (благо, жара уже спала), а затем темной ночью на грузовике пересек сирийско–иракскую границу. Путешествие прошло без приключений, и я поселился на вилле «Масбах», где жили еще шесть бывших русских офицеров, два болгарина и немец. Я служил в мотопехотной дивизии, отличившейся в войне с Израилем в 1973‑м и в войне с США в 1990‑м.

После «Бури в пустыне», как американцы назвали свою операцию по вышибанию иракской армии из Кувейта, дивизия была сильно ослаблена (личного состава выбита треть), и командир, мой непосредственный начальник, полковник Данун усиленно занимался ее укомплектованием. Будучи официально советником Дануна, я фактически выполнял обязанности начальника штаба, место которого было свободно.