Иван Рядченко - Приглашение в ад

маленькую монету. Как тогда, в Южной Африке.

— Мы не нуждаемся в вашем ружье. Сегодня зачастую стреляют совсем иные вещи. Такие, о которых

большинство окружающих не подозревает.

— Подскажите какие. Мы говорим отвлеченно.

— Вы правы. Но для откровенности необходим залог.

— Что именно?

— Ну, скажем, старая привязанность, что ли… — Говоря это англичанин достал из кармана кожаное

портмоне, извлек оттуда фотографию, протянул Коллинзу. — Вам это о чем-нибудь говорит?

С фотографии на Коллинза глянул улыбающийся Черчилль в белом костюме, с галстуком-бабочкой и

сигарой во рту.

— О! — только и сказал Коллинз.

Он повернул фотографию, на обратной стороне прочел надпись: “На память о молодости, которая, черт

возьми, все же была!”

— Да, — сказал Коллинз, — если честно — не ожидал. Приятная неожиданность. Почему же вы сразу не

показали мне это?

Англичанин, пряча в усах усмешку, пожал плечами, не ответил.

— Хотели понять, чем я дышу? Знаете, мне поздно хитрить. Я не очень большой поклонник Англии.

Однако если ко мне обращаются на таком уровне… видимо, дело весьма серьезное.

— Вы не ошиблись.

— Тогда, пожалуйста, конкретно.

— Вы часто общаетесь с вашим сыном?

— С сыном? — Коллинз выглядел озадаченным. — Но он — обыкновенный механик. И работает на

небольшом немецком заводе.

— Мистер Коллинз, — мягко сказал англичанин, — надеюсь, вы понимаете, что мы бы не стали

обращаться к вам из-за пустяка. Мы, конечно, осведомлены, что ваш сын Ян носит фамилию матери —

Крункель. Что раз в месяц он приезжает домой повидаться с вами. Что сейчас он работает механиком. Но мы

также осведомлены, что Ян Крункель — талантливый инженер, образованный человек. Именно это и привело

меня к вам. Что ваш сын думает о немцах? Вернее — о нацистах?

— Значит, сын… — Коллинз задумался.

Англичанин по-своему истолковал молчание собеседника.

— Мистер Коллинз, сын-то уж никак не останется сторонним наблюдателем. И кто знает, может быть,

как раз именно мы поможем ему выбраться на мирный берег из бурлящего потока…

Коллинз с некоторым сомнением посмотрел на англичанина, потом оперся обеими руками на палку,

положил на нее подбородок.

— Ну, что вам сказать… Ян — большой патриот Польши. А нацистов… да, нацистов он недолюбливает.

— У него есть причины?

— Еще бы! Братья его матери погибли в застенках гестапо. Да и ее ранняя смерть… не обошлось тут без

подлых происков нацистов.

— Нам необходимо связаться с вашим сыном, мистер Коллинз. Нам очень нужно с ним связаться. Это

чертовски важно.

— Хорошо. Как это сделать?

— Насколько я понимаю, завтра-послезавтра он навестит вас. Поговорите с ним. Покажите подаренную

фотографию. В свое время к. нему подойдет наш человек. Он покажет ему точно такую же фотографию. Но,

естественно, без надписи. Если в верхнем углу будет маленькое белое пятнышко… так сказать, дефект снимка…

Ян может говорить с человеком без колебаний. Вы меня поняли, мистер Коллинз?

— Я очень люблю семечки подсолнечника. Это, видимо, осталось с детства, от Украины. А семечки

предупреждают склероз, — усмехнулся Коллинз.

— Ну, что же, спасибо за рецепт, придется учесть, — отозвался англичанин. — А теперь позвольте

откланяться, мистер Коллинз. Рад был с вами познакомиться.

Англичанин поднялся.

— Один вопрос, — выпрямился Коллинз.

— Я весь внимание.

— Скажите… человек, который передал мне фотографию… он сейчас вроде не у дел… Но вы его имели

в виду, когда говорили, что в Англии, к счастью, есть и другие люди?

— На него у нас вся надежда, мистер Коллинз. И вы о нем скоро услышите.

— Ну, что ж, приятно сознавать, что я когда-то совершил нечто полезное для человечества.

— Давайте надеяться, что это так. И не забудьте о маленьком белом пятнышке…

Не исключено, что 30 ноября 1874 года всевышний находился в игривом расположении духа. Во всяком

2 случае, щедростям его не было границ. Иначе трудно объяснить, почему младенец появился на свет в

разгар шумного бала. Кто знает, может, в этом было предзнаменование того, что он попадет на вихревой бал

жизни, которой предстояло захватить четверть уходящего и половину нового века?

Главной виновницей происшедшего была Дженни, мать ребенка. Красивая, экспансивная, привыкшая к

развлечениям американка, вопреки советам близких, не смогла отказать себе в удовольствии потанцевать. Тем

более что бал устраивал герцог Мальборо в своем родовом дворце Бленхейм. Танец следовал за танцем, мужчин

привлекала почти не претерпевшая изменений красота молодой женщины. Дженни была, как говорится,

нарасхват. Неизвестно, кружилась ли голова у будущей знаменитости. Однако в середине одного из танцев

Дженни чуть пошатнулась, вскрикнула. Ее подхватили, едва успели втолкнуть в комнату, приспособленную под

раздевалку для гостей, как начались схватки. Там, прямо на грудах пальто, шляпок, шарфов, пледов и горжеток,

начал свой долгий путь человек, которому суждено было стать знаменитым и сыграть немалую роль в судьбах

народов.

Преждевременное появление на свет отнюдь не повлияло на голосовые возможности младенца. Когда он

известил о своем прибытии на бренную землю, своды роскошного дворца, казалось, утратили чопорность. А

респектабельная герцогиня Мальборо невольно перекрестилась.

— Я сама произвела на свет немало детей, — заметила она, стараясь сохранить чувство юмора, — и,

поверьте, среди моих крошек немых не было. Но такого ужасающего крика я еще никогда не слыхала!..

Маленького человечка, рыженького, с откровенно вздернутым носом — родовым признаком задиристых

и упрямых предков — назвали Уинстоном Леонардом Спенсером Черчиллем.

Как видно, в тот внешне ничем не примечательный день богу море было по колено. Он решил вмешаться

в будущее новорожденного, насколько хватило фантазии. Творец позаботился о хитросплетениях, по которым

при сильном желании можно было бы проследить отдаленное родство Черчилля и грядущего президента

Америки Франклина Делано Рузвельта. Для этого богу всего-навсего довелось отправить в Новый Свет еще

одного авантюриста, некоего Джона Кука на борту английского судна “Мейфлауэр”. Сей достопочтенный Кук

закрутил в Америке многоступенчатую семейную карусель, в результате которой невероятно далекие судьбы

переплелись, а весьма отдаленные звезды в небе стали подмигивать друг другу на правах, близких к

родственным.

Но господу и этого показалось мало. И тогда он ткнул божественным перстом в совсем другую точку

планеты.