Олег Якубов - Волчья стая. Кровавый след террора

1. В более широком взгляде на исламский мир;

2. В региональном взгляде на Персидский залив;

3. В осмыслении кризисной позиции Саудовской Аравии в мире.

Усама посвятил большую чась своей рискованной жизни «джихаду» за освобождение Афганистана, УЧАСТИЮ В МНОГОЛЕТНЕЙ ВОЙНЕ И ПОДГОТОВКЕ ТЫСЯЧ МОДЖАХЕДОВ.

Он, не считаясь ни с чем, тратит свое драгоценное время, деньги и здоровье во имя «джихада». Когда Америке было выгодно, она полностью поддерживала афганских моджахедов. В то время молодые мусульмане со всего мира приезжали в Афганистан, чтобы пройти подготовку для участия в «джихаде». Когда война с СССР была закончена, все молодые мусульмане, горя любовью к Аллаху, были устремлены к духовным ценностям и высоким целям, провозглашаемым исламом и его законами.

Когда советские войска ушли к себе домой, потерпев поражение, Америка полагала, что молодые мусульмане вернутся назад в свои страны, и, вспоминая о себе, как о наемниках, они будут радоваться, увидев свои фотографии, опубликованные в газетах. Но этого не случилось. Наоборот, молодежь сохранила горение в своих сердцах, чтобы покончить навсегда с захватнической системой неверных и утвердить исламские законы шариата. Американские идеологи тотчас же придумали новую стратегию, назвав моджахедов террористами, которых они до этого называли борцами за свободу.

Видя, какие трудности могут возникнуть в получении убежища для преследуемых молодых борцов, Усама не смог оставаться в стороне и встал на их защиту. Он приехал в Судан, чтобы оказать помощь и дать совет исламскому правительству. Конечно, Усама не мог встречаться со своими моджахедами и оказывать им всем помощь, однако обеспечил их психологическую поддержку, создав для этой цели особый лагерь. Этот лагерь находится в Афганистане, в котором Усама живет в качестве гостя. Здесь он недосягаем для международных служб безопасности. И восхищение Усамой моджахедами растет день ото дня, поскольку его призывы убивать каждого американца значат не меньше, чем американские атомные бомбы.

В отношении Персидского залива Усама заявляет, что американцы распространяют на арабов свои болезни, внедряя свои вооруженные силы в Залив. Америка обеспечивает безопасность прежде всего Израилю, внося смуту среди арабских стран всеми имеющимися у нее средствами и выкачивая их нефтяные богатства. Требования Усамы к Америке состоят в том, чтобы США и их союзники вывели вооруженные силы из Залива и прекратили эксплуатировать природные богатства арабов. Америка не должна мешать арабам стать независимыми.

Именно вследствие этих обстоятельств торговый князь из потомственного семейства торговцев Бин Ладен был вынужден взять автомат Калашникова и нацелить его на супердержаву — Америку. Не исключено, что он может стать новым лидером партизан в борьбе за независимость Персидского залива. Автомат Усамы Бин Ладена нацелен на врагов ислама!»

— Вот уж не думал, что кто-то в России, если это действительно материал из России, может всерьез поддерживать идеи этого бандита, — сказал я, обращаясь к Гранту после того, как прочел принесенные им документы. — А как ты думаешь, в ташкентском теракте может быть след Бин Ладена? В общем-то, как я теперь уже не сомневаюсь, узбекские экстремисты проходили боевую подготовку в Афганистане, но вот были ли они в лагерях террориста номер один, это пока неясно.

— Я ведь ташкентским делом почти не занимался, — ответил Грант. — Опубликовал несколько информации по оперативному поводу и все, пожалуй. И вообще так глубоко не копал. Это тебе надо со спецами поговорить, с теми, кто давно занимается борьбой с терроризмом, причем на самом высшем уровне.

— Да где ж мне найти таких? Помог бы ты мне с ними встретиться.

«Помог бы», — передразнил он меня. — В отделы по борьбе с терроризмом ЦРУ и ФБР ты так просто не попадешь, чертову тучу всяких пропусков и допусков надо оформить, а на это уйдет не меньше месяца, а то и больше. Хотя, знаешь, что можно попробовать? Существует Ассоциация бывших работников ФБР. Эти ребята освобождены от обета молчания и, бывает, встречаются с журналистами. Иногда выбалтывают что-нибудь полезное. Вот с кем-то из них тебе и надо повидаться. Но на организацию такой встречи тоже уйдет пара-тройка дней, а ты же стонал, что тебе завтра улетать надо.

— Ну ради такой встречи я бы и задержался.

— Ладно, попробую, хотя твердо обещать тебе ничего не могу, — сказал, прощаясь со мной, Грант.

Последующие два дня я выслушивал от него туманные «звоню, пока ничего конкретного, но и категорического отказа тоже нет». На третий день он обнадежил меня радостным, хотя каким-то не очень конкретным известием:

— Завтра после обеда, скорее всего ближе к вечеру, тебе позвонят в номер. Так что сиди в своей прохладной гостинице и носа не высовывай.

— Кто позвонит-то?.. — попытался я уточнить, но Саша бесцеремонно прервал меня.

— Слушай, ты попросил, я созвонился, дальше мое влияние уже не распространяется. Твое любопытство, слава Богу, вызвало если не одобрение, то как минимум понимание. А кто тебе позвонит и что скажет — не знаю. Наберись терпения.

Надо ли говорить, что, вернувшись к себе в номер после завтрака, я в этот день из него уже не выходил. И каждый раз, сметая по дороге какие-то пуфики, бросался к звонившему телефону.

Долгожданный звонок раздался около восьми вечера.

— Мне передали вашу просьбу, — без всяких предисловий начали со мной разговор. — Можем встретиться. Часов одиннадцать вечера вас устроит?

— Меня любое время устроит, — поспешил заверить я. — Скажите, где и как я вас узнаю.

— Узнаю я вас сам, — пообещал собеседник. — А вот где, надо подумать. Вы Всемирный Торговый центр знаете?

— Это тот, что взрывали арабские террористы?

Он самый, — усмехнулся незнакомец. — Там напротив есть небольшой бар, так что разговор о терроре с видом на объект терроризма будет у нас весьма символическим. — И он принялся объяснять мне, где находится этот бар, сказав на прощанье: — В этом баре одно-единственное окно и возле него стоит один столик. Я постараюсь его заказать, и если этот стол будет свободным, садитесь за него. До встречи.

За полчаса до назначенного времени я уже был на месте и занял свободный столик у окна. Народу в баре было немного — вечерние посетители, видимо, разошлись, а для поздних завсегдатаев было рановато, они подтягиваются в такие местечки не раньше полуночи. Ровно в одиннадцать колокольчик над дверью издал мелодичный звон и в бар вошел ничем не примечательный господин. Не оглядываясь по сторонам, он подошел сразу ко мне и, сев напротив, кивнул головой в знак приветствия: