Олег Якубов - Волчья стая. Кровавый след террора

— Насколько я понимаю, вы ждете меня.

— Насколько я понимаю, жду вас, — в тон ответил я ему.

— Так что вы ищите, мистер? — спросил незнакомец.

Вот так, с бухты-барахты рассказывать незнакомцу о своих планах и сомнениях было как-то не очень сподручно, но особого выбора у меня не было. Впрочем, через несколько минут я уже забыл о своих сомнениях — что-что, а внимательно слушать этот господин умел. По его глазам видно было, что он живо реагирует на все сказанное, хотя за те полчаса, что я довольно путанно изъяснялся, он не задал мне ни одного вопроса. А когда я наконец умолк, незнакомец неожиданно спросил:

— Что для вас заказать? Лично я предпочитаю

мексиканское пиво.

— Вообще-то это я вас пригласил, так что вопрос, какие вы предпочитаете напитки, следовало задавать мне.

— Не будем торговаться по пустякам, тем более вы здесь — гость. Я имею в виду страну, а не это заведение, — пояснил он.

— Тогда пусть будет пиво. Кстати, давайте все-таки познакомимся, а то я даже не знаю, как к вам обращаться.

— Ну, мне ваше имя известно, а меня можете называть просто Стив. Кое-кто из террористов и крупных наркодельцов были знакомы с парнем, называвшимся Стив, и, поверьте мне, у них от этого знакомства наверняка остались самые отвратительные воспоминания.

— Послушайте, Стив, я занимаюсь журналистикой уже тридцать лет, и за все эти годы я так не «наелся» всяких секретов, как за эту пару месяцев. Почти все, с кем мне приходится разговаривать, либо скрывают свои имена, либо просят не указывать их в печати.

Это вполне понятно, — не обиделся на мой резкий тон Стив, и улыбка при этом у него была замечательная, открытая и какая-то совершенно обезоруживающая. — Есть две основные причины. Кто-то попросту боится, потому что у террористов очень разветвленная сеть во всех странах и следят они за всеми публикациями не менее тщательно, чем те, кто с ними борется. Кто-то просто имеет свою особую точку зрения, и хотя готов ее высказать, но не желает «засвечиваться» перед начальством. У меня же есть своя причина, и раз уж вас так коробят тайны, могу о ней сказать. Я много лет проработал в отделах по борьбе с терроризмом и наркотиками ФБР, но ушел из этой организации, и меня никто не сковывает в свободе обмена информацией. Теперь я работаю в одном из крупнейших частных сыскных бюро Америки, и в силу специфики своей новой работы мне просто не следует лишний раз афишировать свое подлинное имя. К тому же, как я вам уже сказал, большинство моих бывших «клиентов» знало меня именно под этим именем. Такое объяснение вас устраивает?

— Нет, конечно, но мне остается только принимать правила игры.

— Вы упрямый господин. Что ж, так даже лучше, — непонятно почему заметил он. — Ладно, продолжим. Будете спрашивать или хотите, чтобы я сам вам рассказал, что знаю? Кстати, не похоже, чтобы у вас был где-то спрятан диктофон, но на всякий случай предупрежу — не надо наш разговор записывать на пленку, ладно? У журналистов должна быть хорошая память, так что вы лучше запоминайте.

— Вы сказали, Стив, что работали в отделе по борьбе с терроризмом. А исламские боевики в поле вашего внимания когда-нибудь попадали?

Не когда-нибудь, а постоянно. Этот регион всегда был в поле моей служебной деятельности. И их угрозу миру я понимаю, надеюсь, намного лучше, чем все те политики, которые бубнят о лояльности, решении вооруженных конфликтов дипломатическими методами. Хочу вас кое во что посвятить для начала. У нас в отделе тоже были свои «голуби» и свои «ястребы». Названия, конечно, весьма условные, и все же четкое разделение было заметно. Часть из моих коллег считала, что борьба с террором должна быть локальной, или правильнее сказать — территориальной, то есть бороться с каждым конкретным проявлением должны в тех странах, где террористы провели какую-то акцию. Ну то, что на местах надо бороться, это понятно и не вызывает сомнений. Но такие как я считали и считают, что против этой заразы нужно вести широкое наступление всем миром. Нам возражали — тогда спецслужбам придется делиться своими секретами с другими странами, а это противоречит уставам спецслужб. Да какие к черту секреты. Их в мире уже не осталось. Кому надо что-то узнать, тот и так все узнает. Либо поворочает мозгами и выудит все в «Интернете» и в газетах, либо попросту купит за деньги — весь вопрос в цене. — Он пристукнул по столу пустой пивной кружкой, привлекая внимание бармена.

Дождавшись, когда перед нами поставили новые кружки с янтарным пивом, я задал ему вопрос, который на протяжении последнего времени задавал уже множество раз:

— Вы анализировали ситуацию с ташкентскими взрывами?

— Она мне известна. Не скажу, что я анализировал ее как-то особо, но готов это сделать сейчас вместе с вами. Какой вы обладаете информацией?

— Не думаю, что у меня ее слишком много. Следствие в Узбекистане заканчивается, я перед вылетом в США видел информацию о том, что скоро будет суд. Но кое-какой материал я все же за два месяца собрал.

— Будем надеяться, что этого вполне достаточно, чтобы представлять общую картину и составить собственное мнение, — заметил Стив.

— Дело в том, что я впервые соприкоснулся с этой проблемой вплотную, и мой взгляд слишком поверхностный для того, чтобы уже иметь собственное мнение, — поделился я сомнениями.

Не прибедняйтесь. Главное — не прятаться от проблемы и не бояться собственных выводов. Это не менее важно, чем умение признаваться в собственных ошибках. Ну ладно, начнем с начала. Угроза терроризма существовала в Узбекистане уже много лет, а не два-три года, как считают сейчас некоторые теоретики. Насколько я знаю, наиболее трезвые политики в Узбекистане и прежде всего президент отдавали себе в этом отчет. Боюсь только, что даже среди своих сторонников они не находили поддержки. Хотя это как раз легко объяснимо. В странах, где уже забыли, что такое война, обычно царит благодушное настроение, там думают, что взрывы могут греметь где угодно, только не у них под окнами. И, кстати сказать, те, кто занимается планированием террористических акций, этот фактор используют весьма умело. С этим вы согласны?

— Теоретически согласен, хотя у меня нет никаких фактических доказательств тому, что вы сейчас сказали.

— Верно, — снова улыбнулся Стив. — Мне нравится, когда возражают, так легче отстаивать свою точку зрения.

Семь лет назад Узбекистан стал независимым. Понятно, что в новом государстве механизмы правления, политической системы, экономики — все это только предстояло определить. Без ошибок и сбоев такие процессы происходить не могут. Так же не могло обойтись и без тех, кто, с одной стороны, был недоволен новым строем, с другой стороны, понимал, что для захвата власти момент самый подходящий. Но внутренней оппозиции — я веду речь о таких структурах, которые мог бы поддержать народ в целом, — в Узбекистане по сути не оказалось. Вернее, она попыталась зародиться, но поддержки не получила, поэтому и говорить о ней — только время зря терять. Другое дело, внешние враги. Они-то понимали, что теряют такой благодатный, богатый ресурсами край. Но и ломиться туда без подготовки тоже не осмелились. И подготовка эта началась с того, что они стали, ну по крайней мере попытались, раскачивать эту лодку идеологическими методами.