Николай Леонов - Проклятая усадьба

Молодой и, возможно, не слишком опытный сотрудник – классическая кандидатура для вербовки. У Кота, на тот момент, по-видимому, все еще имевшего «широкое поле деятельности», наверняка были связи в очень разных сферах. На Гриневича могли выйти, банально предложив денег, и совершенно не факт, что он, отбиваясь руками и ногами, стал бы отказываться.

А потом, позже, когда он перешел на следующую ступень карьерной лестницы и вплотную стал работать по делу Котова, его услуги приобрели сугубую ценность.

– Значит, ты говоришь – скользкий тип? – додумывая свою мысль, вслух произнес Гуров.

– А? – недоуменно уставился на него Крячко, давно уже говоривший совсем о другом. – Ты это о чем?

– Да вот, о Гриневиче об этом. Говоришь, он тебе не понравился?

– Гриневич? – будто вспоминая, задумчиво ответил Стас. – Как сказать? Не то чтобы совсем уж не понравился, а так как-то. Есть в нем что-то неопределенное. Непонятное что-то.

Еще немного поболтав о пустяках, Крячко взглянул на часы и, подскочив как ужаленный, умчался в неизвестном направлении, на ходу крича, что из-за Гурова, все время отвлекающего его пустыми разговорами, он снова опоздал на важную встречу.

Сам же Гуров не спешил.

Чем дальше он продвигался, выполняя секретное поручение Орлова, тем тяжелее становилось у него на душе. Вот и сейчас, когда Стас, сам того не подозревая, подтвердил самые неприятные его догадки, Гуров сидел, погруженный в мрачные мысли, не имея ни малейшего желания продолжать этот рабочий день, приносивший только плохие новости.

Стрелки на часах приближались к двум, и полковник решил зайти в буфет. Есть не хотелось, но стакан горячего чая сейчас бы не помешал.

Заперев кабинет, он шел по коридору, обдумывая, что еще предстоит сделать.

По плану следующим пунктом повестки дня должен был стать разговор с коллегами убитого полицейского. Необходимо было разузнать о том, какие взаимоотношения были у Кравцова с товарищами, и как-нибудь ненавязчиво выяснить мотивы возможных разногласий.

Но, прихлебывая сладкий чай и закусывая бутербродом, Гуров, вместо того чтобы мысленно намечать план предстоящей беседы, продолжал думать о разговоре с Крячко и о тех неутешительных выводах, которые из него следовали.

Увы, все сводилось к тому, что главными кандидатами на роль тайного информатора преступников оказывались следователь с огромным опытом и безупречным послужным списком и медэксперт, не менее опытный, высочайшего класса профессионал. Оба работали в управлении с незапамятных времен, обоих Гуров знал лично и обоим безоговорочно доверял.

«У Степанова очень весомый мотив – серьезная болезнь сына, требующая больших денег, – размышлял Гуров. – Он с самого начала в этом деле, как главный следователь имеет всю информацию и соответственно может ее передать. А главное – вчера он был в лаборатории. В тот самый день, когда пропала пуля».

Какие мотивы могли быть у Федорова, пока неясно, но зато совершенно очевидно было то, что и он имел довольно свободный доступ к информации по делу Котова, участвуя в нем, как эксперт. И разумеется, ему проще всех было подменить пулю.

Третий кандидат пока был под вопросом и, не поговорив с ним, не составив для себя представления о том, что это за личность, Гуров не хотел делать каких-то скоропалительных заключений. Но слова Стаса твердо отложились в его сознании. Гриневич работал по Котову еще до того, как его перевели на особо важные дела и официально назначили в помощь Степанову. Он молод и в управлении не так давно. Ни устойчивых дружеских связей, ни каких-то внутренних корпоративных обязательств он здесь пока не наработал, а следовательно, вероятность «уйти на сторону» в его случае довольно велика.

«Нужно посмотреть дело, – резюмировал Гуров, допивая чай. – Проанализировать три предыдущих провала и посмотреть, куда это выведет. Операцию в ресторане в принципе мог «сдать» любой из этих троих. Степанов и Гриневич, по словам того же Орлова, непосредственно готовили задержание. Федоров активно контактирует с Леонидом, так что, несмотря на всю сугубую секретность, тоже мог знать. Нужно посмотреть дело».

Подразделения, выезжавшие на случаи, подобные недавнему происшествию на стадионе, располагались в особом здании. Но оно находилось недалеко от управления, и через несколько минут Гуров уже показывал удостоверение на проходной.

– Обижаете, Лев Иванович, – смущенно улыбаясь, говорил молодой, спортивного вида парень, восхищенно глядя на знаменитого сыщика. – Вас и так все знают. В лицо.

– Правда? – чуть улыбнулся Гуров.

– Конечно!

– Надо же, какой я, оказывается, популярный. Послушай, тут на днях группа выезжала на стадион, – доброжелательно обратился он к парню. – Там еще у них сотрудника застрелили. Ты не знаешь, чья это? Кто там у них старший?

– А! Это Трегубова группа, – быстро, но уже без улыбки ответил парень. – Олег Трегубов. Они здесь, на первом этаже. Вон туда по коридору пройдите.

– Что, как они? – доверительно спросил Гуров. – Переживают?

– Еще бы! – сразу откликнулся парень. – Да мы все здесь в шоке. Такой случай был, самый обыкновенный. Рядовой, можно сказать. И такие последствия.

– Да, последствия, прямо скажем, фатальные, – вполголоса говорил Гуров, направляясь по коридору к указанной ему двери.

Открыв ее, он увидел несколько человек в униформе, сидевших кто на стульях, кто на диване и о чем-то разговаривавших между собой. Все они были молодого возраста, не старше тридцати лет, и только один, с печальными морщинками вокруг глаз и легкой проседью на висках, выделялся между ними солидностью, как воспитатель выделяется среди детишек в детском саду.

Именно к нему обратился Гуров, представившись и сообщив, что ему нужен Олег Трегубов.

– Это я, – коротко проговорил мужчина, подтвердив догадку Гурова о том, кто здесь главный.

– Мы можем поговорить где-то? – спросил Гуров. – Я занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Сергея Кравцова, и мне нужно задать вам несколько вопросов.

Заметив, как сразу помрачнели лица присутствующих, Гуров вопросительно смотрел на Трегубова, ожидая его решения.

– Да, конечно, – после небольшой паузы ответил тот. – Пройдемте со мной.

Выйдя из комнаты и пройдя за Трегубовым несколько шагов по коридору, Гуров оказался в небольшом помещении, напоминавшем подсобку. Между наваленных в беспорядке касок, бронежилетов, каких-то рюкзаков и коробок стояло несколько стульев, на один из которых Трегубов гостеприимно указал Гурову.

– Вы не могли бы вкратце рассказать об этой операции на стадионе? – обратился тот к Трегубову, севшему напротив.

– Обычный вызов, – не проявляя особенного желания вдаваться в подробности, говорил собеседник. – Перевозбужденные после матча фанаты. Такое бывает почти каждый вечер.