Дэвид Хьюсон - Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

Ударила по глазам вспышка фотокамеры.

Они находились двумя этажами ниже уровня палубы, рядом с иллюминатором, в который смотрело черное небо. Сверху что-то свисало.

Тело. Оно плавно покачивалось в такт движениям судна. Лунд пошла вокруг него, всматриваясь, думая.

Серый костюм, серое лицо. Леон Фреверт не сильно изменился после смерти, даже несмотря на петлю, затянутую на его тощей шее. Канат спускался с верхнего уровня. Ярко-голубой корабельный канат. Двое полицейских пытались втащить тело наверх.

— Может, он подумал, что экипаж не вернется, — сказал Бюлов. — Слишком сильны были муки совести и страх перед последствиями.

У него в руке был пластиковый пакет для вещдоков, в нем листок бумаги.

— Его признание, если можно это так назвать.

Она взяла пакет. На листке одно слово, нацарапанное по-детски криво, заглавными буквами: «Простите».

— Простите, — проговорила Лунд. Она уставилась на Бюлова. — Простите? И это все?

— А вы что ожидали? Подробный дневник?

— Что-нибудь более существенное…

— У него в кармане нашли вот этот чек. — Он показал ей еще один пакет. — Леон Фреверт заправил свою машину примерно в тридцати километрах от склада, где был ранен Майер. За двенадцать минут до того, как вы позвонили в «скорую помощь».

Она смотрела на чек.

— Так быстро никто не ездит, Лунд.

— В чеке может быть ошибка.

— У нас есть запись камер видеонаблюдения с той заправки. Там он с машиной.

Слишком много мыслей, слишком много вариантов прокручивалось в ее мозгу.

— Этого не может быть.

Она смотрела на тело, раскачивающееся над ними. Наконец-то Леона Фреверта ухватили за пиджак, стали поднимать.

— Я спрашиваю вас в последний раз, — сказал Бюлов. — Вы не хотите пересмотреть свои показания?

На кухне довольная Пернилле пекла хлеб, а Бирк-Ларсен топал по комнате, строя планы.

— Если все пойдет нормально, сможем въехать уже на следующих выходных. Мне нужно доделать отопление…

Она раскатывала мягкое тесто.

— Антон очень огорчен…

— У детей всегда так, — пробурчал Бирк-Ларсен. — Он привыкнет.

— Я думаю, если бы мы купили собаку, ему стало бы легче.

— Разве не Эмиль просил щенка?

— Это же собака, Тайс. Они оба будут любить ее. Можно подарить ее Антону на день рождения.

Он подмигнул ей:

— Ну что ж, в таком случае говори потише.

— Они сейчас играют в гараже, не слышат нас.

Он подошел и встал перед ней. Забрал из ее пальцев комок сырого теста и сунул себе в рот. Она заглянула в его узкие глаза, всмотрелась в его плохо выбритое лицо. В чем-то Тайс навсегда остался мальчишкой, неразумным и беззащитным. И по-прежнему нуждался в ней.

Пернилле обняла его, поцеловала в колючую щеку, прошептала:

— Мы никогда не будем такими, как раньше? Больше никогда?

Правой рукой он гладил ее каштановые волосы, пока левой украдкой отщипывал себе еще теста.

— Мы будем теми же, кем были. Обещаю.

Она крепко прижалась к нему, лицом в широкую грудь, прислушалась к ритму его дыхания, ощущая в нем биение жизни, чувствуя силу.

В гараже Вагн Скербек играл со своим последним приобретением для мальчишек — черной радиоуправляемой машинкой на батарейках. Она ездила по полу между ящиками и фургонами. Антон управлял, Вагн был мишенью.

Машинка бросалась вперед и назад по бетонному полу. А он подпрыгивал и громко вопил, убегая от нее.

Наконец игрушка ударилась о его белые кроссовки.

— Задавил! — крикнул Скербек. — Насмерть! — И он замер с вытаращенными глазами, вывалив язык изо рта.

Антон не засмеялся.

— Классно! — сказал Скербек. — Можно будет устроить гонки на газоне перед вашим новым домом.

— Можно, я возьму ее наверх в свою комнату, дядя Вагн?

Скербек подобрал игрушку с пола и протянул мальчугану:

— Она твоя. Можешь делать с ней все, что захочешь.

Антон схватил машинку. И тут же рука Скербека сверху вырвала ее из его пальцев.

— Но только когда переедешь в новый дом. — Он присел на корточки, заглянул мальчику в глаза. — Все немного нервничают, когда случается что-то новое.

— Ты тоже?

— Еще как. Особенно когда не знаю, что именно случится. Но перемены — это весело. Ты бы лучше…

— В подвале кое-что есть.

Скербек нахмурился:

— Что там может быть?

— Там паспорт Нанны. И на нем кровь. — Антон был напуган. — Только не говори папе. Он будет ругать меня.

Скербек засмеялся, покачал головой:

— Что ты такое говоришь?

Мальчик попытался опять завладеть машинкой. Скербек отвел руку:

— Антон… Тебе это только кажется, потому что ты боишься переезжать. Но тебе нечего бояться. И ты всегда должен говорить правду.

Мальчик отошел на шаг:

— Я не вру! Я видел паспорт в подвале.

Он вытянул руку и взял машину. На этот раз Скербек не препятствовал ему.

После чего Антон ушел наверх.

Дети лежали в своих кроватях, взрослые втроем сидели вокруг кухонного стола, заставленного грязной посудой.

Бирк-Ларсен курил с лицом мрачнее тучи.

— Что еще сказал Антон? — спросила Пернилле.

— Ничего, — ответил Скербек. — Только то, что видел паспорт Нанны.

— Черт бы побрал этих детей, — прогудел Бирк-Ларсен. — Я был там сотни раз и никакого паспорта не видел. А ты?

— Он просто переживает, Тайс. Он же ребенок, столько всего… Нам ведь тоже не по себе.

— Где? — спросила Пернилле.

— Сказал — в подвале. Но там вообще ничего нет. Так, был мусор кое-какой, но я вынес почти все.

— Как мог ее паспорт оказаться в Хумлебю? — недоумевал Бирк-Ларсен. — Нанна даже не знала о том, что я купил там дом.

— Я могу съездить посмотреть, если хочешь.

— Там ничего нет, Вагн.

Пернилле сдавила пальцами виски. В кухне больше не пахло хлебом. Здесь остался только запах сигарет и пота.

— Тогда почему, — спросила она, стараясь сдерживаться, — он так сказал?

— Это же Антон! Он говорит все, что вздумается. Но это уже слишком. Я не позволю ему болтать что попало. Завтра же утром поговорю с ним.

Она не собиралась сдаваться:

— Полиция так и не нашла ее паспорт. Они много раз спрашивали нас о нем.

Он направил на нее тяжелый взгляд. Это был другой Тайс. Жесткий, холодный, безжалостный.

— Пожалуйста, не говорите с Антоном об этом, — сказал Скербек. — Я ему обещал…

Пернилле тут же набросилась на него:

— Нет, мы обязательно должны поговорить с ним. Завтра все вместе поедем туда и посмотрим. Я хочу знать…

— Его там нет! — рявкнул Бирк-Ларсен.

Она прикрыла глаза на мгновение, борясь с гневом.

— Его там нет, — повторил он спокойнее. — И завтра у него день рождения.

— Тайс…

Его большая ладонь взрезала над столом воздух.

— И хватит об этом.

За несколько минут до начала последних дебатов в прямом эфире, которые должны были состояться в центральной телестудии, Поуль Бремер спорил с продюсером передачи об очередности выступлений.