Приключения интеллигента, едва не сделавшие его фашистом.

- Не понял … что вы имеете в виду?

- Да рога ломали ублюдкам! – с улыбкой пояснил Точилин.

- А, теперь понятно. Видите ли, Павел, чеченцы не оставят это дело так, обязательно захотят отомстить.

- Опасаетесь повторений событий в Угличе в 2002 году? – перебивает Павел.

- Простите, я не в курсе, - развёл руки Колышев.

- Один из чеченцев убил русского. Милиция, как всегда, ничего не предприняла. Местные жители учинили самосуд, на помощь чеченам приехали земляки из соседних областей – примерно сорок машин катались по городу с зажженными фарами, пассажиры выкрикивали националистические лозунги и стреляли в воздух. Показывали, кто в городе хозяин. Подобных примеров много по России.

- Вот как. Да, возможно, и у нас будет такое. Приезд чеченов ожидается завтра. Нужны люди, способные оказать сопротивление, Павел.

- А менты? Они, как всегда, будут на стороне чичей.

- Они … опоздают, - с улыбкой ответил Апполинарий.

- Вы уверены?

- Абсолютно, - кивнул Колышев.

- Хорошо. Тогда давайте продумаем план. Я предлагаю …

Уверенные в полной безнаказанности «мстители» появились в половине восьмого вечера. Колонну машин – сплошь дорогие иномарки! – заметили посетители придорожного кафе «Золотой Петушок», расположенного сразу за мостом через речку. Дальше дорога идет по насыпи, слева железнодорожные пути, справа, за дорожным ограждением, бетонированный склон. Автомобили движутся посередине шоссе, с зажженными фарами, самодельными мигалками и звуковыми сигналами. Встречные машины безропотно уступали дорогу – никому не хотелось связываться со стаей бешеных зверей, вооруженных ножами, арматурой и огнестрельным оружием, вполне легально приобретенным через республиканский союз охотников. Один из посетителей достает телефон, бросает несколько слов. Со стоянки возле кафе одна за другой выезжают два автомобиля. Задрипанные «Москвичи» с трудом выбираются на проезжую часть. Изношенные моторы ревут и кашляют пробитыми глушителями, из выхлопных труб вырываются клубы вонючего дыма, раздается скрежет и стук. Автомобили, когда-то бывшие гордостью советского автопрома, нынче похожи на умирающих от старости трансформеров. Одна из машин замирает поперек шоссе, вторая описывает полукруг и врезается в сморщенную морду первой. Слышен стук и треск, будто кувалдой ударили по грецкому ореху размером с ведро, раздается душераздирающий скрежет и капоты обеих машин угрожающе топорщатся, словно индюшачьи хвосты. Из пробитых радиаторов поднимается легкий парок, весело искрят провода, масляная капель расползается по асфальту забавной лужицей. Жизнь покинула стальные тела советских драндулетов и «Москвичи» почили в бозе точно посередине проезжей части. Шоссе оказалось наглухо перекрыто. Из кабин лениво выбираются водители, слышна вялая перебранка:

- Колян, ты мудак! – провозглашает один.

- Нет, Ваня, это ты мудак, - не соглашается второй.

- Звони гаишникам, Колян! – велит первый водитель.

- Нет, Ваня, поскольку мудак ты, то тебе и звонить, - резонно возражает второй.

- Не-а, не буду. Ментам за вызов платить надо.

- Ну и хрен с тобой, не звони. Покурим?

- Давай!

Вспыхивает пламя зажигалки, на несколько секунд освещая лица водителей, загораются багровые огоньки сигарет, ночной воздух пахнет табачным дымом. Колонна дорогих иномарок постепенно удалятся, слабеет свет фар и мигалок, стихают звуки клаксонов. В бледном свете редких фонарей видны блестящие кузова. Кажется, будто по шоссе ползет стадо гигантских жуков. За придорожным кафе со сказочным названием «Золотой Петушок», в кромешной темноте загораются кроваво-красные глаза габаритных огней, раздается натужный рев мощного дизеля. Хрустит дробящийся в пыль гравий на обочине дороги, воздух наполняется сладковатым запахом сгорающей солярки, рев усиливается. В рассеянном свете придорожного фонаря видно, как на шоссе медленно выползает огромный грейдер. Желто-черное чудовище по имени « Caterpillar» движется следом за ушедшей далеко вперед колонной. Нереально толстые и больше колеса вминают асфальт с такой силой, что кажется, будто по краям дороги сухую землю выдавливает наружу, как сливочное масло. Косой бульдозерный нож, словно челюсть инопланетного чудовища, приподнят над дорожным покрытием и прижат к железному брюху. Морда машины сильно вытянута вперед, сужена, как у аллигатора и заканчивается еще одним ножом с клыками. Круглые фары горят желтым огнем, словно вытаращенные в ярости глаза чудовища. Высоко поднятая над землей кабина на мгновение освещается изнутри, видна фигура водителя, склонившегося над пультом управления. Свет гаснет, грейдер набирает скорость. Края выпуклых бульдозерных ножей выступают с боков, словно перевернутые железные паруса. Через несколько секунд машина удаляется настолько, что в поле зрения остаются только пылающие красным светом габаритные огни, уменьшающиеся с каждым мгновением.

До городской черты остается с полкилометра, уже хорошо видны окраинные многоэтажки, умиротворенно светятся окна домов. Через считанные минуты моторизованная банда исламофашистов ворвется в город и начнется резня, акт безнаказанного геноцида в отдельно взятом русском городе. Окраинные кварталы опоясывает железная дорога. Она пересекает шоссе у самого въезда в город. Красно-белый шлагбаум поднят, на обочине возвышается каменной громадой полицейский «Волк». Как только гудящая колонна приблизилась, вспыхивает «мигалка», распахиваются бронированные двери автомобиля, из машины выходит несколько полицейских. Все с автоматами, головы скрыты под стальными шлемами, бронежилеты топорщатся от дополнительной защиты. Один выходит на середину дороге, рука с полосатой палочкой поднимается. Тотчас впереди опускается шлагбаум, из земли высовываются железные челюсти отбойника. ( Такими приспособлениями оснащены почти все российские переезды, так как жалкая тростинка стандартного шлагбаума не помеха пьяным русским трактористам!) Передовая машина останавливается, не доезжая десяти метров до шлагбаума. Из дорогого G-wagen неспешно выбираются трое кавказцев в кожаных куртках. Последним нарочито медленно ступает на землю сухощавый мужчина в странной для российской глубинки каракулевой папахе. Владелец дурацкого колпака из бараньей шкуры направляется к полицейским. Мужчина останавливается, сопровождающие нукеры замирают полукругом за спиной. Руки у всех в карманах. Полицейские рассредоточиваются вдоль борта «Волка». В рваном свете мигалки можно разглядеть, что оружие наготове и снято с предохранителей. Кавказец в каракулевой папахе это сразу замечает. На продолговатом лице утренней зарей расцветает радушная улыбка, руки разводятся на уровне груди, словно приглашая в объятья, доброжелательный голос звучит, будто у свадебного тамады: