Джек Хиггинс - Мыс Грома

— О боже!

— Мне удалось проникнуть внутрь. Там был чемоданчик из алюминия. Водонепроницаемый. В нем я нашел дневник капитана. Он написан на немецком языке, читать на котором я не умею, однако несколько упоминающихся в нем имен мне знакомы.

— Например?

— Мартин Борман и герцог Виндзорский.

Судя по виду, она была несколько ошарашена.

— Генри, что происходит?

— Это я и хотел бы узнать. — Он взял ее за руку. — Помнишь того англичанина, моего друга — контр-адмирала Траверса?

— Это тот, с кем ты служил во время войны в Корее? Конечно, ты же представлял меня ему в позапрошлом году, когда мы были в Майами, а он находился там проездом.

— Я созвонился с ним. У него множество архивных материалов о военно-морских силах Германии. По моей просьбе он проверил данные об этой подводной лодке. На ее рубке краской выведена цифра 180, однако лодка под этим номером принадлежала к иной модификации и затонула в Бискайском заливе в 1944 году.

В замешательстве она покачала головой.

— Но что все это значит?

— Многие годы о Бормане ходили разные слухи, ему посвящены десятки книг, авторы которых в один голос утверждают, что он не погиб в Берлине в конце войны, что ему удалось уцелеть. Есть люди, которые мельком видели его в Южной Америке, или говорят, что видели.

— А герцог Виндзорский?

— Да бог его знает. — Он покачал головой. — Знаю только, что все это может оказаться важным, к тому же, Дженни, именно я нашел эту чертову лодку, я, Генри Бейкер. О боже, я не знаю, о чем идет речь в дневнике, но, может, он изменит ход истории.

Встав, он подошел к поручню и схватился за него обеими руками. Она никогда еще не видела его таким возбужденным. Она тоже встала и положила руку ему на плечо.

— Хочешь, я поеду с тобой?

— Черт возьми, нет, это ни к чему.

— Билли и Мэри могли бы управиться здесь одни.

Он покачал головой.

— Через несколько дней я вернусь. Меня не будет самое большее четверо суток.

— Отлично. — Она заставила себя улыбнуться. — Тогда лучше пойдем в дом, и я помогу тебе собрать вещи.

Перелет на самолете «партенавиа» компании «Кэриб эвиэйшн» прошел без приключений, если не считать порывов сильного встречного ветра, которые несколько задержали его. В итоге самолет приземлился позднее, чем он рассчитывал, — около половины седьмого вечера. К тому времени, когда он прошел таможенный досмотр, получил багаж и подошел к стойке «Бритиш эйруэйз», пробило семь. Миновав кордон службы безопасности, он оказался в зале вылета, а через девять минут объявили посадку на самолет.

Качество обслуживания пассажиров первого класса, летевших рейсом «Бритиш эйруэйз», было, как всегда, великолепным. Он пронес чемоданчик капитана третьего ранга Фримеля с собой на борт, взял бокал с шампанским из рук стюардессы, открыл чемоданчик и некоторое время просматривал лежавшие в нем документы — не только дневник, но и фотографии вместе с письмами. Это было странно, поскольку он не понимал ни единого слова. Фотография офицера ВМС по-настоящему заинтриговала его. Возможно, на ней изображен сам Фримель. Со снимка глядело лицо врага, только Бейкер почему-то не испытывал к нему вражды. Даже во время войны моряки самых разных национальностей, как правило, питали глубокое уважение друг к другу. В конце концов, их общим врагом было море.

Закрыв чемоданчик, он положил его на полку у себя над головой, и как раз в этот момент объявили, что самолет будет взлетать. Он принялся коротать время за чтением лондонских газет, недостатка в которых не было. Вскоре после взлета подали кушать, а после того как подносы были убраны, стюардесса напомнила ему, что перед каждым пассажиром в спинку кресла вмонтирован маленький экран видеомагнитофона, и предложила ему буклет, где содержался длинный перечень имеющихся видеофильмов.

Бейкер бегло просмотрел его. Хоть время скоротать можно.

Неожиданно он чуть вздрогнул, словно мурашки пробежали по коже. В списке значился фильм, о котором он был наслышан. Это была немецкая лента, которая называлась «Подводная лодка». Судя по всему, это душераздирающая история жизни на подводной лодке в самые тяжелые дни войны.

Повинуясь безотчетному желанию, он попросил принести фильм вместе с большим бокалом виски. Бригада бортпроводниц, обслуживавших пассажиров первого класса, опустила во всем салоне шторки на иллюминаторах, чтобы желающие могли вздремнуть. Бейкер вставил кассету в видеомагнитофон, нацепил наушники и, усевшись в кресло поудобнее, стал смотреть картину. Вокруг царил полумрак. По прошествии двадцати минут он попросил принести ему еще бокал виски и продолжал смотреть. Это был один из самых волнующих фильмов такого рода, которые ему когда-либо доводилось видеть.

Прошел час, и он решил, что хватит. Он выключил видеомагнитофон, откинул назад кресло и лег, вперив взгляд в пространство и размышляя о капитане третьего ранга, подводной лодке номер 180 и гибели, уготованной им у Мыса грома. Интересно, что же там произошло. Спустя некоторое время он заснул.

В десять часов у двери дома на улице Лорда Норта раздался звонок. Гарт Трэверс сам отворил дверь и увидел Генри Бейкера, который стоял под дождем, держа в одной руке найденный им чемоданчик, а в другой чемодан, с которым прилетел ночным рейсом. Плаща на нем не было, воротник куртки был поднят.

— Дружище! — сказал Трэверс. — Ради бога, заходи, иначе вымокнешь до нитки. — Он посторонился, закрывая дверь. — Ты, конечно, остановишься у меня.

— Если тебя это не стеснит, старина.

— Приятно слышать, что тебя снова так называют. Попозже я провожу тебя в твою комнату. А пока давай-ка я накормлю тебя завтраком. У моей экономки сегодня выходной, так что я тебе приготовлю завтрак по-морскому.

— А пока неплохо бы выпить кофе.

Они прошли в большую уютную кухню, Трэверс поставил на плиту чайник. Бейкер положил на стол чемоданчик.

— Вот он.

— Великолепно. — Внимательно рассмотрев знаки различия ВМС Германии на чемоданчике, Трэверс поднял голову.

— Ты позволишь?

— Я за тем и приехал.

Трэверс открыл чемоданчик и быстро просмотрел письма.

— Эти письма, судя по всему, были сохранены как память, поскольку они помечены разными датами в 1943–1944 годах. По всей видимости, все они от жены. — Он обратился к фотографиям. — Кавалер «Рыцарского креста»? Наверное, тогда он был еще мальчишкой. — Он взглянул на фотографии женщины и двух маленьких девочек и прочитал сделанную по-немецки приписку на обратной стороне одной из них. — О боже!

— Что такое?

— Надпись гласит: «Моя дорогая жена Лотти и дочери Ильзе и Мари, убиты при бомбардировке Гамбурга 8 августа 1944 года».

— Боже мой!