Роберт Ладлэм - Заговор «Аквитания»

– Это грубое нарушение субординации!

– Корабль находится под моим командованием, и, согласно уставу, здесь выполняются мои приказы.

– Тогда проводите меня в вашу радиорубку. Я свяжусь с Овальным кабинетом, и посмотрим, как долго вы будете командовать этим кораблем!

– Полагаю, вы предпочтете говорить без меня и, возможно, по спецсвязи. Я прикажу препроводить вас в рубку.

– К чертовой матери! Четыре тысячи человек, из которых обстрелянные солдаты только в пятом секторе! Нам необходима поддержка наземной артиллерии и с воздуха на бреющем полете. И мы будем иметь эту поддержку, или мне придется вышибить вас отсюда под зад коленом в течение ближайшего часа! И я могу это сделать, капитан! Мы пришли сюда за победой, и мы победим! И мне не нужны здесь слюнтяи, гадающие на кофейной гуще! Война – это всегда риск, хоть, может, вы и не слышали об этом! Выигрывает тот, кто рискует, капитан!

– Я видел, что там происходит, генерал. Здравый смысл требует уменьшения потерь, и, если вы снизите потери, это позволит вам выиграть следующий бой.

– А я намерен выиграть именно этот бой, с вашей помощью или без нее. Подумаешь, балерина в синих штанах!

– Я настоятельно советовал бы вам, генерал, выбирать вы-Ражения.

– Что-о?! – Лицо Делавейна исказилось от ярости, а глаза и вовсе утратили человеческое выражение. – Вы советовали бы мне?… Мне – командующему Сайгоном? Ладно, делайте что хотите, но запомните – прорыв в долину Тхо будет осуществлен!

– Долина Тхо? – неожиданно для себя вмешался Конверс. – Это первый участок пути на Пак-Сонг. Мы четыре раза вели там бомбежку. Я знаю эти места.

– Вы знаете? – взревел Делавейн. – Вот и отлично.

– Я знаю, но подчиняюсь приказам командира этого корабля, генерал.

– Вы, молокосос, подчиняетесь приказам президента Соединенных Штатов! Он ваш главнокомандующий! И этот приказ я получу у него!

Искаженное лицо Делавейна, находившееся в нескольких дюймах от лица Джоэла, вызывало нервную дрожь во всем его теле. Почти не осознавая смысла собственных слов, Конверс сказал:

– Я тоже советовал бы вам выбирать выражения, генерал.

– А почему, щенок? Или эта балерина расставила здесь записывающие устройства?

– Прекратите, лейтенант. Я уже сказал вам: вы свободны!

– Ты со своей паршивой нашивкой возомнил себя большим боссом и даешь мне советы? Нет, щенок, уж последи-ка лучше за собой и за своими словами! И если эта ваша эскадрилья не окажется в воздухе к пятнадцати ноль-ноль, я ославлю вашу коробку, как самое трусливое судно во всей Юго-Восточной Азии. Это целиком относится и к вам, третьеразрядная шансонъетка в голубом.

И снова Джоэл заговорил, изумляясь собственному нахальству:

– Не знаю, откуда вы родом, сэр, но очень надеюсь на встречу в иных обстоятельствах. И позвольте сказать: вы изрядная скотина.

– Неуважение к званию! Да я тебе хребет переломлю.

– Вы свободны, лейтенант!

– Нет, капитан, пусть остается! – выкрикнул генерал. – Очень может быть, что именно он в конечном счете нанесет этот удар. Ну, щенок, выбирай – воздух или президент Соединенных Штатов, суд и клеймо преступника и труса?

В пятнадцать двадцать Конверс поднял эскадрилью с палубы авианосца. В пятнадцать тридцать восемь, когда они на малой высоте пытались пробиться сквозь атмосферный фронт, первые два самолета были сбиты у самой береговой линии. Отвалились крылья самолета – мгновенная смерть на скорости шестьсот миль в час. В пятнадцать сорок шесть взорвался правый мотор машины Джоэла – малая высота делала его легкой мишенью. Еще через тридцать секунд, не сумев выровнять машину, Конверс катапультировался в мешанину дождевых облаков, его парашют сразу же подхватил воздушный вихрь. Стремительно падая на землю, изо всех сил борясь с перехлестывающимися парашютными стропами, которые при каждом порыве ветра мучительно врезались в тело, он все время видел перед собой один и тот же выплывающий из темноты образ – маниакальное, перекошенное злобой лицо генерала Джорджа Маркуса Делавейна. Впереди его ожидала бесконечная череда дней в аду, в который он попал благодаря этому безумцу. Как он узнал позднее, потери на земле были еще тяжелее.

Делавейн! Мясник Дананга и Пленку. Виновник гибели многих тысяч, бросавший в джунгли батальон за батальоном необстрелянных, без огневой поддержки солдат. Израненные, перепуганные мальчишки растекались потом по лагерям военнопленных. Ошеломленные случившимся, сдерживая слезы, они пытались понять, что с ними произошло, а поняв, уже открыто рыдали. Рассказы их представляли собой бесчисленные вариации на одну и ту же больную тему. Неопытные, необстрелянные пополнения отправляли в бой сразу после высадки в надежде численным превосходством сломить зачастую невидимого врага. А когда это не срабатывало, в мясорубку бросали новые пополнения. Целых три года беспрекословно выполнялись приказы маньяка. Делавейн! Военный глава Сайгона, он подтасовывал число собственных потерь, подсчитывая снесенные головы и оторванные конечности противника, лгал и прославлял бессмысленную смерть! Убийца, ставший опасным даже для пентагоновских фанатиков, в конце концов вынудивший их взбунтоваться и отозвать его. Оказавшись в отставке, он тут же засел за мемуары, в которых яростно обличал всех и вся и которые усердно читались такими же фанатиками, искавшими в них оправдания собственным безумствам.

“Таких, как он, больше нельзя допускать к власти, неужели вы не понимаете? Он – враг, наш враг!” Эти слова Конверс прокричал в приступе ярости рассевшимся за столом инквизиторам в военных мундирах, которые, переглядываясь друг с другом, старались не встречаться с ним взглядом, не желая хоть как-то реагировать на эти слова. Они формально благодарили его, сказали, что народ в долгу перед такими, как он и тысячи ему подобных. Что же касается его заключительных замечаний, то ему следует попытаться понять, что вопрос этот неоднозначен, особенно если речь идет о командовании крупными соединениями. К тому же президент призвал народ залечивать свои раны – зачем ворошить старое? А под конец – удар ниже пояса, угроза: “Ведь вы и сами, лейтенант, на какое-то время взвалили на свои плечи страшную ответственность, – сказал бледнолицый военный юрист, листающий страницы его дела. – Прежде чем вы предприняли последнюю успешную попытку побега – в полном одиночестве, из ямы, в стороне от основного лагеря, – вы руководили предыдущими группами, в которых, как известно. насчитывалось семнадцать военнопленных. Сами-то вы, к счастью, уцелели, но восемь человек погибли. Я уверен, что вы, их командир, никак не могли предполагать заранее, что потери составят почти пятьдесят процентов. Командование – тяжкая ответственность, лейтенант, об этом говорят часто, но, видимо, недостаточно часто”.