Сергей Васильев - Curriculum vitae [СИ]

— Не спорю. Но может стоило взять в плен хотя бы их командира с адъютантом?…

— Они пытались прорваться, прикрываясь мирными жителями…

— Мирными сербами, ты хотел сказать?

— А какая разница?

— Для меня — никакой. Я вообще не различаю этих балканских туземцев. Но для вас, наверно, разница существует, вы же отказались сопровождать по сербскому анклаву автобус с мирными хорватами.

— Только потому, что у них под сиденьями находилось оружие и боеприпасы.

— А так ли важно, что у них было под сиденьями? Там ехали некомбатанты. Женщины, дети. Ты хочешь сказать, если бы в багаже вы нашли оливковые ветви, то согласились бы?

— Безусловно!

Последняя ступенька. До Дальберга осталось метра три, но между ними — письменный стол и кресло. Надо обходить.

— Вы не побоялись нарушить приказ командира американских «морских котиков»?

— Нет, я предложил ему разгрузить транспортное средство от посторонних вещей, и он сам отстранил меня от дальнейшей операции.

— Really? Какой-то прокол у меня с информацией… ОК. Ты не устал?

— Наоборот, только раззадорился, — натянуто улыбнулся Распутин и не спеша двинулся в сторону Дальберга, с деланным, наигранным интересом разглядывая корешки книг и легко касаясь обложек фолиантов.

— У Велебита, там, где сербы оказали упорное сопротивление, по команде американского главнокомандующего Роджера Коэна легион пропустил подкрепления хорватов и только на твоём блок-посту возникла досадная заминка, едва не приведшая к катастрофе хорватских штурмовых подразделений.

— В тот день с самого утра была отвратительная связь, поэтому я и потребовал письменный приказ…

— Допустим, но когда к сербам шло подкрепление…

— Я его тоже не пропустил…

— Да, всё верно. Но после разговора с тобой тет-а-тет командир сербского отряда провел своих людей по горам под носом вашего блок-поста и вы даже не соизволили сообщить об этом по команде.

— Ни я, ни другие легионеры ничего не видели. Зелёнка мешала!..

— Прекрасно!.. А что вы делали на сербской территории, аж в семи километрах от линии разграничения и вашей зоны ответственности?

— Преследовали сербского снайпера, повышали результативность работы…

— И конечно же, совершенно случайно наткнулись на охотников?

— Так ты называешь тех, кто, заплатив три тысячи долларов, приглашался для участия в сафари на людей? [12]

— На людей? Ты имеешь ввиду сербов?

— А «охотники» насиловали и убивали кого-то ещё? Может, немцев или французов?

— У нас разное представление… Впрочем, это неважно… Итак, вы уничтожили всех охотников до единого, двенадцать человек, не поинтересовавшись, кто перед вами…

— Они не представились — это раз, палить начали первыми — это два, мы защищались — это три…

— Да, читал я ваши рапорты… Но осмотр места происшествия говорит о грамотной засаде, а не о случайном боестолкновении… Наконец, контрольные выстрелы…, - Дальберг оглянулся через плечо на Распутина, оказавшегося позади и снисходительно улыбнулся, как делают это взрослые в ответ на оправдание школяра «варенье съел не я, а канарейка».

— Мне добавить нечего, — Распутин отвел глаза.

— Мне — тоже, — кивнул Дальберг, опять повернулся спиной к Григорию и закрыл блокнот, пряча записи во внутренний карман пиджака. — Остался всего один вопрос… Вы действовали самостоятельно или по чьему-то поручению?

Григорий шагнул вперед, сокращая дистанцию, положил левую кисть на гнутую спинку стула и чуть нагнул его, чтобы удобнее перехватить за ножку правой рукой.

— Это что-то меняет?

— Всё и кардинально! — ответил Дальберг. Не сделав ни одного движения и лишь втянув голову в плечи, он слегка подался вперед, будто разглядывая что-то на первом этаже.

— Мне очень хотелось бы спрятаться за чью-то спину, но нет, — отрезал Распутин, наклоняясь, чтобы поухватистее принять ножку стула.

— Вот и мне так показалось, — задумчиво пробормотал Петер, не оборачиваясь. — Одна, совсем маленькая ремарка. Прежде, чем ты огреешь меня этим деревянным раритетом, хочу предупредить… Глупые решения принимаются просто, быстро и без обоснований! А их исправление — это сложно, долго, дорого и требует огромного расхода нервов и энергозатрат! Мертвый я для тебя буду лишней и вечной головной болью. А тебе не хватает существующих проблем?

Распутин застыл, как вкопанный.

— Ты умеешь читать чужие мысли?

— Все твои мысли нарисованы у тебя на лице. И все они входят в перечень рисков, учтенных мной при принятии решения пригласить тебя к себе домой. Ты что, действительно не можешь сложить два и два? Ведь те же вопросы, что я тебе только что задавал, можно было выяснить в жандармерии… Или вообще не выяснять, ведь ответы на них знаем мы оба. Так зачем попусту терять время?

— Кто ты такой и что тебе нужно?

— Вот это — правильно, Жорж! И я готов ответить. Только давай освободим руки от лишних предметов, спустимся вниз, сядем к камину, выпьем по тридцать граммов Камю Кюве и успокоимся, а то у меня уже кисть затекла.

Произнося последние слова, Дальберг медленно повернулся к Распутину, обнажив в правой руке плоский воронёный SIG Sauer P230, а напротив Григорий увидел такого нелепого себя. В огромном, тёмном окне библиотеки, как в зеркале, отражались все гришины манёвры.

— Сразу хочу расставить все точки на «и», — положив ноги на подставку перед камином, смакуя коньяк, медленно проговорил Дальберг, — и пояснить, как и когда ты оказался в центре моего внимания. Дело в том, что вы ликвидировали не толпу экзотически развлекающихся филистёров, а высокопоставленных сановников ордена «Opus dei» во главе с командиром папских гвардейцев Алоизом Эстерманом и его любовником — капралом гвардии Седриком Торнеем. Они, под видом «туристов», привезли хорватам очередную партию оружия, которая исчезла бесследно… [13]

— Я не знаю такого ордена, — поморщился Распутин. — Кто это?

— Враги, — коротко и бесстрастно ответил Дальберг, глядя на свет в бокал, — жестокие и беспощадные. Сектанты и убийцы, дорвавшиеся до власти, а потому вдвойне опасные.

— И кого они убили? До какой власти дорвались?

— Тебе, интересующемуся историей России, может быть интересен такой факт. «Опус Деи», возникший в Испании в качестве главной опоры генерала Франко, имел несколько своих представителей в правительстве мятежников и охотился за военными специалистами из СССР. Первые русские погибли от рук Ордена еще в 1936-м под Мадридом. Позже «Опус Деи» был главным инициатором и организатором отправки испанской «Голубой дивизии» на Восточный фронт под Ленинград. Ну а последняя советская жертва — это посол православной церкви в Ватикане — митрополит Никодим, выпивший вместо Папы Иоанна Павла Первого предназначавшийся для него кофе с ядом.