Сергей Васильев - Curriculum vitae [СИ]

— На какую, например? — заинтересовался попутчик.

— Везде должны работать профессионалы, — уверенно декларировал Айвар, — особенно в управлении! Экспертное сообщество, специалисты, узкий круг которых…

— Вы предлагаете олигархию? — перебил его командировочный, — это недемократично! Мы только что развенчали и осудили культ личности! А вы опять «узкий круг»… Решать должно большинство! А меньшинство, в том числе и ваш «узкий круг» — подчиняться!

— Не страшно, когда меньшинство управляет большинством, если это меньшинство — гении и умницы, — отрезал Айвар. — Страшно, когда тупое стадо болванов начинает учить своим понятиям крохотную кучку разумных людей.

— Ну, знаете, — взвился командировочный, — я попросил бы вас без намёков…

— Как будущий врач, — попробовал примирить спорящих Григорий, — хочу вас заверить, что нет такой проблемы, при решении которой нельзя создать ещё большую проблему.

— Вам так кажется, потому что страна переживает эпоху глобального беспорядка, — примирительно пробубнил командировочный.

— «Эпоха глобального беспорядка»… Как красиво вы назвали состояние «полной жопы», — съязвил Айвар…

— Знаете, — заглядывая в глаза Распутину, вздохнул попутчик, — чем больше я слушаю вашего друга, тем меньше мне хочется его видеть…

— Это потому, что вы только делаете вид, что вам нужен собеседник. На самом деле вам нужен слушатель, — оставил за собой последнее слово Айвар, подтягиваясь на руках и закидывая тело на верхнюю полку. — В стране дураков умным быть неприлично. Всё понимаю, поэтому умолкаю.

Под стук вагонных колёс хорошо течёт беседа, но ещё лучше думается… Впрочем, размышлял Григорий ровно до того момента, пока не коснулся головой подушки.

Рига 1988.

— Григорий, познакомься! Это моя сестра — Инга, — непривычно жизнерадостно для своей флегматичной натуры, вопил Айвар на перроне рижского центрального вокзала, слегка подталкивая к однокурснику высокую сероглазую блондинку с модной стрижкой каре, пухлыми губами и очаровательно вздернутым носиком. — Спортсменка, хоть и не комсомолка, активистка, ну и все прочее, что там по фильму полагается.

— Значит, вы и есть Распутин? — кокетливо глядя на гостя сквозь длиннющие ресницы, проворковала красавица низким грудным голосом с очаровательным прибалтийским акцентом, меняя «ы» на «и» и протягивая ударные гласные.

Айвар, знавший его историю, быстро взял инициативу в свои руки и, не давая девушке смутиться из-за непонятной реакциии друга, повлек их к выходу из вокзала, тараторя от радостного волнения абсолютную чепуху.

— Инга, хочу сразу тебя предупредить, Григорий — старый солдат и не знает слов любви! Поэтому веди себя соответственно, не смущай гостя и следи за окружающей обстановкой. Из-за тебя уже несколько юношей врезались в вокзальные столбы, выворачивая голову.

— Окей, — блеснула знанием иностранных слов Инга и уже более сухим, деловым тоном обратилась к брату, — а тебя Зиедонис просил зайти в горком, и это срочно!

— Йохайды! — хлопнул себя по лбу Айвар, — совсем забыл! Слушайте, давайте сразу сейчас к нему. А то если в Юрмалу подадимся, обратно возвращаться уже точно не захочется…

— Нет уж, — капризно сморщила носик блондинка. — Решайте свои комсомольские дела без меня, а мне есть чем заняться. Адьё-ос!

— А она что, не комсомолка? — удивился Григорий, невольно провожая взглядом походку «от бедра», усугубленную вызывающим разрезом на прямой юбке.

— Да куда ей! — махнул рукой Айвар, — со сборов и соревнований не вылезает. Через неделю опять в лагерь отправляется. Да она и без значка неплохо выглядит, согласен? — и толкнул Гришу локтем в бок.

Рижский горком комсомола располагался в двух сотнях метров от Старого города, напротив шикарного Дома Политпросвета и старинного парка Кронвальда, центр которого эклектично украшал модерновый «Молочный ресторан» над старинным, затянувшимся ряской прудом. Первый секретарь горкома, почтительно прозванный «шефом», носил ослепительно белую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей и слегка приспущенным галстуком, модную прическу с прямым пробором, имел такой же прямой взгляд и атлетичную фигуру, в которой угадывалось солидное спортивное прошлое.

— Айвар! Ну, наконец-то! — хлопнул он по плечу курсанта и, скользнув по Григорию, зацепился взглядом за наградную планку на кителе, — ого! Оттуда?

Распутин молча кивнул, разглядывая непривычный для комсомольского функционера интерьер кабинета, где на видном месте стояла шикарная импортная звуковая аппаратура для дискотеки с профессиональным режиссерским пультом, а стены были заклеены многочисленными плакатами набирающих популярность звёзд новой, перестроечной волны.

— Зиедонис! — пританцовывая от нетерпения, как молодой жеребец при одной мысли про овёс, жалобно заглянул Айвар в глаза секретарю, — что случилось, что за спешка? Нас ожидают горячие шашлыки под холодное пиво и теплое море. Ты хочешь испортить нам праздник?

— Наоборот, только усилить! — усмехнулся «шеф» и по-приятельски похлопал Айвара по спине, — долг платежом красен! Слышал такую пословицу? Ты ведь у нас флагман! Первенец! Можно сказать — образец. Когда я бегал, оформляя тебе направление ценного национального кадра в Академию, на меня все смотрели, как на белую ворону. А в этом году — смотри сколько, — и Зиедонис небрежно придвинул лист направления на учебу, плотно забитый фамилиями.

— Ну и что должен делать флагман? — безнадежно вздохнул Айвар.

— Как что, — развалился в кресле секретарь горкома, — конечно же, вести за собой и не отлынивать от общественных поручений! У нас 23 августа — мероприятие, и в связи с этим мне поручено мобилизовать всех активистов, правильно всё оформить, найти тех, кого будет слушать молодёжь, организовать транспорт, питание и культурный досуг, несколько интервью «до» и «после», то есть проявить активность таким образом, чтобы показать, что именно мы являемся застрельщиками всего нового и злободневного, а не кто-то за рубежом. И тут такая удача! Да мне вас сам Маркс послал!..

— А что за мероприятие будет 23 августа? — прервал монолог секретаря Распутин.

— Дата подписания пакта Молотова-Риббентропа, — поморщился секретарь горкома, — в этот день националистические силы собирались устроить антисоветский шабаш, но мы перехватили инициативу и организуем Праздник Справедливости и Интернационализма. От Таллина до Вильнюса тысячи трудящихся возьмутся за руки и образуют живую цепь. Она будет олицетворением дружбы народов и символом борьбы за справедливость. Здорово?