Игорь Сотников - Палиндром

И если сидящие за столом представительницы прекрасного пола, те же Атлантида и Атлантика, полностью к себе располагали, и здесь рядом с ними любой, даже самый привередливый тип, только его посади рядом с ними, почувствует себя в самом прекрасном расположении духа, то насчёт других господ, расположившихся за капитанским столом, такого уж точно не скажешь. И судя по их более чем внимательным к Маккейну физиономиям, то они, как минимум, согласны терпеть такое соседство рядом с собой, и то в случае если их об этом сам капитан Мирбус попросит (а так даже и не выговорить тех слов, которые они готовы отпустить в адрес этого, что за чёрта из табакерки, Маккейна).

А за капитанским столом, кроме уже перечисленных прекрасных особ и одного более чем хмурого генерала Томпсона, находились не просто члены капитанской команды и другого рода важные и влиятельные господа, а все эти господа и одна обладательница уж очень проницательного взгляда дама, с зачёсанными назад чёрными, как смоль волосами, так сказать, являлись той опорой для капитана, без которой он бы не смог осуществлять руководство кораблём.

Так среди присутствующих здесь за столом членов его команды, самыми знаковыми фигурами были: судовой врач, в войсковом, а не должностном звании, капитан Кубрик, что, а именно это его капитанское звание, вызывало столько двусмысленных и путанных ситуаций (капитан Мирбус иногда был готов лопнуть от возмущения, когда слышал, что этого Кубрика путали с ним, но он ничего не мог поделать с этим Кубриком – Кубрик был слишком важное лицо на его корабле и с ним в открытую лучше было не спорить, залечит до смерти), а также первый помощник капитана (понятно, что капитана Мирбуса, а не Кубрика – теперь ясно, почему Мирбус так про себя негодовал, когда люди так насчёт этого дерзкого Кубрика ошибались), лейтенант Сталкер, чей молодцеватый и бодрый вид говорил о многом таком, о чём при капитане лучше не распространяться.

И, наверное, не нужно объяснять, почему капитан Мирбус сразу же отсёк этих влиятельных лиц из числа тех, к кому можно было бы подсадить Маккейна (у них и так забот полон рот, и зачем их ещё чем-то нагружать). Так что вполне понятно, что Мирбус даже на мгновение не остановил на них своего взгляда. – Только посмотри на них, так тут же сглазят. – С этой мыслью Мирбус перевёл свой взгляд на занимавших рядом с ним свои места, Атлантиду и Атлантику. Чей прекрасный и цветущий вид в очередной раз порадовал его, и он, пожалуй, наверняка порадует и Маккейна, несмотря даже на его вступление в засушливый период своего возраста. Но Мирбус пока не решился идти на такие жертвы и поэтому посчитал разумным, оставить всё как есть за этой частью стола. После чего он переводит свой взгляд на сидящих на правом краю стола господ не внятной и всё больше серой внешности, чья выверенность и отточенность во взглядах на всё вокруг, прямо-таки режет взгляд и даже слух.

– И это не вариант. У них слишком ограниченные взгляды на окружающее и коридор решений слишком узок. Так и гляди, порежут друг друга. – Делает вывод Мирбус, оставив этих узколобых господ наедине с собой, чтобы перевести свой взгляд дальше, в сторону. Где он наталкивается на даму с дюже проницательным и стальным взглядом, зовущейся мадмуазель де Сталь.

– Мадмуазель де Сталь не стоит лишний раз беспокоить. – Подумал капитан Мирбус. – Хотя она была бы рада себя побеспокоить. – Мирбус отводит от мадмуазель де Сталь взгляд, затем пробегается своим взглядом ещё по нескольким лицам и, не найдя среди них достойного лица, которое соответствовало созревшим в его голове требованиям и задачам, останавливает свой взгляд на генерале Томпсоне. – А это, пожалуй, то, что нужно. – Подводит итог своему наблюдению Мирбус, и к так и знал Томпсона, усаживает Маккейна рядом с ним.

Ну а Маккейн даже рад такому выбору Мирбуса – ему не нужно будет терзаться в ожидании возмездия, и можно будет прямо сейчас начать воздавать по заслугам этому предателю Томпсону. И Маккейн сразу же, не откладывая в долгий ящик свои намерения насчёт этого подлейшего из генералов, так крепко садится на свой стул, что раздавшийся из под него треск в результате такой его присадки, жутким эхом отдался в голове Томпсона, всё отлично для себя понявшего – сейчас Маккейн будет так жёстко его подсиживать, что ему усидеть на своём месте, во всех смыслах этого сочетания слов и его должностных значений, будет крайне сложно сделать.

И только он об этом подумал, как эта мысль острой болью отдалась в его ноге, на которую, судя по всему, каблуком своих тяжёлых ботинок вонзился Маккейн. Отчего генерал Томпсон не сдержался и рефлекторно дёрнулся в сторону Маккейна, где на него с выразительной улыбкой смотрел Маккейн. – Прошу прощения генерал, – сладко ему улыбаясь, проговорил Маккейн и, не сводя с генерала своего яростного взгляда, добавил, – не затруднит вас, подать мне вон тот салат. – И, конечно, генерала Томпсона, на которого сейчас обращены все взгляды за столом, ничего такого не затруднит сделать, даже несмотря на острую боль в ноге и на то, что в результате этого давления на его ногу, он не может сдвинуться с места. А ведь тот салат, на который указал Маккейн, между прочим, находится довольно далеко. И чтобы до него дотянуться генералу, ему придётся проявить чудеса эластичности своего тела.

Но генералы в минуты большой опасности для своей чести, часто проявляют чудеса героизма и немыслимой ловкости для их, что уж поделать, зажиточного вида. Так и генерал Томпсон, сумел так вытянуться в себе, что ему и без своей приподнятости с места, удалось дотянуться руками до указанного Маккейном блюда. Что непременно было оценено этим возмездным Маккейном, который перехватывая из рук генерала Томпсона салатницу, очень уж иносказательно поблагодарил генерала. – Благодарите генерал природу, которая наградила вас такими длинными руками. Для которых я, можете не беспокоиться, обязательно найду применение. – Сказав это, Маккейн накладывает себе немного салата, затем возвращает салатницу генералу и на время снимает тяжесть своего нахождения на его ноге. После чего генерал Томпсон может перевести дух, но только на то время, пока Маккейн отвлечён этим салатом от своих злобных мыслей насчёт него.

Ну а как только Маккейн слегка насытиться, то генералу Томпсону стоит ожидать новой на себя атаки. Так что пока Маккейн не обращает на него своего внимания, генералу Томпсону было бы неплохо что-нибудь придумать такое, что могло и дальше отвлекать от него Маккейна. Что пока сложно придумать, в виду того, что самый значительный за этим столом человек, капитан Мирбус, который уж точно мог привлечь всю злобную внимательность к себе со стороны Маккейна, который, как отлично знал Томпсон, терпеть не мог, когда кто-то своим центральным положением затмевал его значение, сейчас отсутствовал за столом. А всё дело в том, что Мирбус, усадив Маккейна за стол, не пошёл на своё место, а куда-то отлучился. Что и открывало широкие возможности для агрессивных действий Маккейна по отношению к Томпсону.