Алла Пазникова - шИзофрЕния

– Ну, наши мажоры должны же были отвести от себя подозрения. Вот Алексей всю ночь и отгонял «Range Rover» куда подальше. А тем временем в Усть-Гилинске остальная компания решила отпраздновать удачное дельце и поразвлечься с наркотой, отсиживаясь после убийства Рябинина в своем клубе «Деймос».

– И Настя перебрала?..

– Или же кто-то, к примеру, Митя Путовский специально вколол ей какую-нибудь дрянь… Но что бы там ни было, Настя в «Деймосе» лишь потеряла сознание, а не умерла. Умереть ей помогли наши мажоры, выбросив тело «подруги» в центральный парк Усть-Гилинска…

– А потом вернулся Алексей…

– Точно. Какую версию событий мажоры изложили своему «другу» – неизвестно, но очевидно, что Алексей не был в курсе того, что Настя лежала в парке и умирала, пока… не узнал об этом в суши-баре от меня.

– Что же мог увидеть… или услышать бедный Боря среди этих заводских развалин?..

– Этого мы, к сожалению, уже не узнаем… Но, возможно, если бы Борис Евгенич их не остановил, то и нас ждала бы его участь… Так что мы просто обязаны ради него довести наш репортаж до конца, – категорично произнесла Аня. Коля неуверенно взглянул на нее:

– Считаешь?.. Я как-то…

– Да, – кивнула корреспондентка.

Из темноты выплывают титры, перемежаясь со светом ярких витрин и вывесок в городе-мечте, городе-мираже там, за океаном. Томность и сладкая вечерняя нега вечного лета проскальзывает сквозь пальцы, плывет в звуках полицейских сирен и автомобилей, теряющих стыд в треугольниках шин на бульварах Лос-Анджелеса.

«Aeroport, aerogare / Mais pour tout l'or m'en aller / C'est le blues…» Она прекрасна, изыскана, изящна. Женщина из высшего общества должна соответствовать маске, принятой в ее окружении. «…Vienne la nuit et sonne l'heure / Et moi je meurs…» Она распущена, груба, растоптана и немного безумна. Уличная женщина должна соответствовать маске, надетой на нее чужими людьми. «C'est sexy le ciel de Californie / Sous ma peau j'ai L.A. en overdose / So sexy le spleen d'un road movie / Dans l'rétro ma vie qui s'anamorphose», – рисуется припев песни «California» голосом Милен Фармер.

– Всегда думала, какая же она настоящая?.. – заметила Аня, снова присев на диванчик рядом с Колей, который смотрел музыкальные клипы по телевизору в холле гостиницы «Меланхолия».

– Их же две…

– А, по-моему, одна… просто один из образов отражает подлинную сущность, а второй – притворство. И та, которая притворяется, страшнее, – Аня усмехнулась.

– Глупости все это…

– Может быть… Идем спать, нам надо отдохнуть после этого тяжелого дня, – она встала и пошла в их номер. Коля еще раз взглянул на мерцающий экран телевизора и направился за ней.

Снова витрины, вывески, билборды. Две разные и одновременно одинаковые парочки в порочном городе ночи. Мелодия одиночества и бегства. «…Mon amour mon Wesson / Mon artifice / La chaleur du canon / C'est comme une symphonie». Они видят друг друга или видят себя… Ах, этот человек рядом… эти бесполезные люди… Невыносимо. Она меняется, превращается в ту, другую. Ее больше нет. И в то же время она вновь есть… с этим человеком, которого она убивает. «…Dans l'rétro ma vie qui s'anamorphose» – допевает Милен Фармер.

* * *

Я скрываюсь от них, прячусь за деревьями и бегу, бегу, бегу… Босиком по опавшей листве… и мои голые ноги чувствуют сырую вязкость земли. Иногда мне кажется, что я пропаду в этом темном лесу, где нет места для выживших после вселенской войны. Здесь заготавливают эшафоты для всех сбежавших, властью силы объявленных сумасшедшими. Но я ловчее других, поэтому отрываюсь, хитростью обманывая преследователей, способных лишь мучить и ненавидеть. И слышу, слышу звуки свободы в своей голове…

In a crooked little town, they were lost and never found

Fallen leaves, fallen leaves, fallen leaves… on the ground…

Бегу и спотыкаюсь, бегу и спотыкаюсь… Падаю в темно-коричневые объятия опавшей листвы. Пытаюсь встать и не могу. Не могу бежать. Меня охватывает ужас. Встать. Скорее встать. О Боже, встать! И не могу. Уже где-то рядом слышны шаги и их дыхание. Душащее дыхание. Они гонятся за мной и не хотят отказаться от своей затеи. Я из последних сил начинаю ползти, чтобы хоть как-то оторваться. И неожиданно лечу, бегу, исчезаю…

…In a crooked little town, they were lost and never found

Fallen leaves, fallen leaves, fallen leaves… on the ground

Run away before you drown, or the streets will beat you down

Fallen leaves, fallen leaves, fallen leaves… on the ground…

Лес нескончаем. Его черные деревья как будто призваны путать меня. Но, видит Бог, я убегу, убегу, убегу! И выйду на волю. Пелена темноты сгущается. Под каждым искривленным кустом по трупу, присыпанным опавшими листьями. Я слышу плач всякого, он раздирает меня и зовет, зовет, зовет. Я спотыкаюсь и падаю на кого-то, кто почти умер. В панике толкаю его, и он становится ей, полуживой. Шарю по карманам, стаскиваю одежду, а затем спихиваю ее в болото. Они называют меня сумасшедшей, что ж, пожалуй, они правы. Бегство вновь и вновь пробуждается во мне, и я несусь вперед…

…When it gets dark, in Pigeon Park

Voice in my head, will soon be fed

By the vultures, that circle round the dead!..

О, да! Я вижу дорогу. Еще немного и опавшие листья останутся позади – охранять вечную темноту леса. А я буду свободна. Шаг, и меня что-то хватает. Я падаю и вижу, что окружена. Из-за черных деревьев показываются существа в белых халатах. Их невообразимо много, так много, что я даже не могла предположить насколько. Они наступают, создавая множеством голосов гул, от которого я просто схожу с ума. А они достают жгучие веревки и вяжут ими мои ноги, а затем тащат-тащат меня по опавшей листве обратно. И как бы я ни пыталась ухватиться за вылезшие корни деревьев и впиться руками в сырую землю – все тщетно…

…I never once thought, I'd ever be caught!

Staring at sidewalks, hiding my track marks!

I left my best friends, or did they just leave me?

Нет! Нет! Нет! Они приволокли меня обратно – в этот жуткий медицинский склеп с вонью лекарств и электрошокеров. Ублюдки в белых халатах затаскивают меня в больничной рубахе на металлический стол под белую лампу. Они хватают мои руки, выкручивают запястья и привязывают к стальной голгофе. Ноги мои немеют, сливаясь с холодом стола, к которому прикреплены. Ко мне подходит один из них и перетягивает мою правую руку жгутом чуть выше локтя. Выкручиваться бесполезно – он с силой надавливает на мою хрупкую грудную клетку, от чего я не могу дышать. Но тут я понимаю, что человек в белом халате – это он, светловолосый с измученным взглядом голубых глаз. Он достает шприц с прозрачной жидкостью и подносит его к моей перетянутой жгутом руке. Ужас вливается в меня. И я начинаю истошно-истошно кричать…

In a crooked little town, they were lost and never found

Fallen leaves, fallen leaves, fallen leaves… on the ground

Run away before you drown, or the streets will beat you down

Fallen leaves, fallen leaves, fallen leaves… on the ground…

* * *

Коля проснулся в три часа ночи от Аниного крика. Она металась в своей постели и ужасно стонала, как будто моля о помощи. Он включил свет, быстро подошел к ней и попытался разбудить, взявшись за руку: