Алла Пазникова - шИзофрЕния

– Точно-точно, – Кристина попыталась сделать красивое выражение на распухшем лице. – А таблеточки мы Леше дали, какие ты, Мить, сказал.

Путовский отклонился назад и прикрыл глаза. Эта горстка безмозглых лицейских дружков, вместе с которыми он, как назло, попал в препоганую передрягу, его не на шутку выводила из себя. Тем временем Мишкин с Кристиной уже успели преподнести своим чувствительным рецепторам в носах по приятной дозе белого порошка.

– И потом, Мить, ты сам за ним побежал… – невзначай напомнил блондину Мишкин. – Кто тебя просил вчера у «Деймоса» бегать за этим жирным старым хряком, а? Ха-ха-ха!

– Глотку завалил, МиШесть! – Путовский выдал брюнету подзатыльник. – Я знал, что он споткнется и сам себе штырем башку продырявит!?

– Это-то, Мить, кончай драться, а!? – почесывая голову, пожаловался Мишкин.

– Но кто он такой-то, мужик тот, ты узнал? – спросила неестественно повеселевшая Кристина.

– Да водила какой-то. Он с этими был, корреспондентами из областного центра, которые про Рябинина репортаж снимали.

– Ого! – глаза Кристины неестественно округлились.

– Но на этого наплевать можно, разрулили бы… – Путовский холодно взглянул на Кристину и Мишкина. – Дело в том, что у меня для вас пренеприятнейшее известие: на нас повесили долг и… поставили на счетчик…

* * *

Блондин поднял с пола бутылку пива «Corona Extra» и, грубо сорвав с нее крышку о край столика, отпил из горла пенящуюся жидкость, немного подержал алкоголь во рту и с недовольной миной проглотил:

– Дешевку какую-то понакупили…

– Мить, что случилось-то? – возбужденно забеспокоился Мишкин.

– А ты, МиШесть, типа, не догадываешься?

– Из-за Насти что ли?..

– А-а-а! – завизжала Кристина и опять начала слезиться. – Я так и знала, что так и будет! Это вы оба виноваты! Виноваты!

– Рот закрыла, курица! – Путовский со злости плеснул в Кристину золотистым содержимым бутылки «Corona Extra». – Или я не знаю, что сейчас с тобой сделаю!

– Ми-и-итя!.. – вцепившись наращенными ногтями в окончательно испачканное платье, жалобно промямлила девушка, однако тут же умолкла.

– Короче, помимо того, что они нам шьют этого водилу идиотского, ну, и… гм, с Настей все понятно… Так еще в «Деймосе» нашли сумку с нашими деньгами, которые как раз поступили от людей… за препараты…

– Фигли, Митя, ты их что, там оставил?! – истерично взвыл Мишкин.

– А я знал, что они «Деймос» будут обшаривать?! – Путовский снова сплюнул.

– Вот черт! Ты вообще ничего не знаешь! – Мишкин начал шалеть.

– Да пошел ты! Так хотя бы меньше отдавать!..

– Чего? – ошарашено скосился на него брюнет.

– Да, черт дери! – и Путовский со всего маха разбил бутылку об пол. – Вешают на нас три лямона евро! Якобы мы самого Рябинина убили и бабки у него украли, а бабки-то эти Гареева на деле были, значит, ему и отдавать надо!.. Если не вернем, то быстренько испытаем на себе, что такое «сладкая жизнь» под нарами!.. Срок возврата бабок на сегодняшний вечер назначен… А где их взять?! Где, к черту, их так быстро взять?!

– Но почему они считают, что это мы?! – наконец осознав весь ужас происходящего, выпалил Мишкин.

– Понятия не имею… У Куманина-то папаша, похоже, договорился за сыночка, с поста мэра срулил быстренько, откупился… А долг на нас перевесили. Отца моего прессуют, он держится пока… Вот, до вечера договорился, а что толку-то?! Со своим-то не разговаривал?

– Не-е-е… – испуганно протянул Мишкин. – То есть… с тех пор, как вчера ключи папа мне отдал от охотничьего домика и сказал, чтобы мы здесь отсиделись, я с ним не говорил…

– Валить нам надо отсюда, из Усть-Гилинска этого поганого… Только отца бросать жалко – загрызут же его эти сволочи… – Путовский от переизбытка напряжения уронил голову на руки и замер. Мишкин с диким блеском в глазах уставился на него. Кристина тихо подвывала, вжавшись в кресло. И только у камина началось незаметное для этих троих копошение. Алексей, откинув в сторону отыскавшийся вчера в автомобиле Путовского Настин плащ и оставшись в мешковато свисающей поверх серых джинсов белой рубашке с порванным воротом, поднялся на ноги и с ненавистью заговорил:

– А ты ведь, Путовский, чем-то похож на крысу! Да нет, ты и есть крыса, мерзкая крыса с вонючей помойки, жрущая отбросы и сама их производящая! И это ты, уродский крыс, ты убил ее!

Они стоят друг напротив друга. И все вокруг пылает жаром истошно разряженного воздуха. Глаза Куманина, в которых боль играет в считалочку с тупой ненавистью и беспредельным сумасшествием, сверлят Путовского, всем своим видом напоминающего непробиваемую скалу. И звука как эквивалента жизни как будто не существует, а есть только тактильное ощущение пространства, буквально прилипшего к горячей коже рук фатальных противников. И раздается шум откуда-то сверху: ку-ку, ку-ку, ку-ку!..

Мишкин зажмурил пошедшие поволокой глаза и ухватился рукой за спинку дивана, пытаясь обрести связь с реальностью. Через некоторое время открыл их и с трудом, но все же понял: часы с кукушкой на стене только что пробили полдень. А Путовский с Алексеем продолжали выяснять отношения.

– Куманин, ус-по-кой-ся… наконец уже, – размеренно-зло произнес блондин и невзначай дотронулся рукой до вязаного жакета, под которым ощутил стальную силу оружия. Алексей тяжело задышал и в отчаянии схватился за голову; было видно, как по его щекам покатись слезы:

– Замолчи! Слышишь ты – замолчи! Это ты, ты! Тебе меня не обмануть!

– Какова черта, Леша? Какова черта мне тебя обманывать? У нее был передоз…

– Нет! – Алексей в припадке истерики заходил туда-сюда по комнате, заткнув уши руками. – Нет! Не верю! Нет!

– Да твою же мать! – нервы Путовского постепенно начинали сдавать. – Куманин, тебя в дурку на Западной горе уже давно надо сдать! Мало того, что псих, так еще и тупой псих! Только твоих детсадовских истерик мне сейчас не хватало!

– Не смей, Митя, слышишь – не смей со мной так разговаривать! – орал Алексей.

– Стоп! Я говорю тебе: остановись и пошевели трупными останками вещества, которое когда-то было у тебя мозгом! Ты же прекрасно знаешь, что Настя кололась…

– Заткнись! У-у-у! – Алексей дико взвыл и, рыдая, повалился обратно в кресло.

– Нет, ты меня все-таки услышишь, – продолжил свою речь блондин, с горем пополам сдерживая нарастающее бешенство. – Ты прекрасно помнишь, что в воскресенье мы все вместе в «Деймосе» хорошо погуляли. И ты, Леша, как последняя свинья вырубился прям там. А пока ты спал, Настя вколола себе смертельную дозу героина. Да, признаю: мы с МиШесть перетрухнули и выкинули ее труп в парк, пока Кристя пыталась растолкать-разбудить тебя. Но что нам, собственно, оставалось делать?! Скорую для Насти вызвать в «Деймос» что ли, когда по ней труповозка плакала?! Мы-то живые, и нам надо в этой ситуации было думать о том, как обезопасить себя от ненужных разборок с органами… и тебя, Леша, за одно тоже…