Ольга Виноградова - Якобинец [litres самиздат]

А с другой стороны, в руках обвинения были документы, свидетельствовавшие об антигосударственной деятельности королевской семьи, о которых было сказано в самом начале.

Осень 1792 года. Вдогонку событиям наблюдалось яростное противостояние буржуазных республиканцев Жиронды с народной партией якобинцев. Против них Жиронда рискнула выдвинуть обвинение в инспирировании так называемых «сентябрьских убийств».

Итак, что же имело место на самом деле?

2-5 сентября 1792 года толпы парижан из Сент-Антуана и Сен-Марсо, возбужденные слухами о наступлении пруссаков врывались в тюрьмы и убили примерно 1,5 тысяч заключенных.

В действительности не более 500 человек из них были аристократами-роялистами и священниками, а более 1000 обычные уголовные преступники, воры, убийцы, проститутки.

Женщины-аристократки и их дети из Ла-Форс, не менее 200 человек, были спасены комиссарами Парижской Коммуны, именно так спаслась воспитательница детей Марии-Антуанетты мадам де Турзель с дочерью Полиной 21 года и многие другие, жестокая расправа над принцессой Ламбаль стала скорее исключением.

Ошибкой либо политическим предубеждением будет считать, что все представители парижской Коммуны были сторонниками тюремной резни, это не так.

Также неверно и представление, что все аристократы поголовно подвергались аресту и заключению буквально за факт «происхождения». Многие из них пережили в Париже и 1793 и 1794 год, не особенно скрываясь.

Мадам де Турзель и её дочь всё это время, после штурма Тюильри, весь 1793-1794 год проживали в Париже, при этом Комитету Общественной Безопасности прекрасно было известно их местопребывание, якобинцев этот факт не беспокоил. Известно, что в июне 1795 года республиканцам понадобилось ее присутствие, вместе с доктором Пельтаном и некоторыми комиссарами, дежурившими в Тампле, она опознала тело мальчика умершего в Тампле, как сына Людовика Шестнадцатого.

Вдогонку событиям 10 августа жирондисты, как правящая партия, пытались распустить опасную для них самопровозглашенную Парижскую Коммуну и отдать под трибунал, то есть уничтожить ее руководителей, а через них добраться и до своих коллег по Конвенту, ненавистных им якобинцев.

Кровавые сентябрьские события могли быть явной демонстрацией силы этого самовольно возникшего органа власти, жирондистам пришлось отказаться от идеи роспуска Коммуны и от идеи арестов и казней ее руководителей. По крайней мере, так считал Куаньяр.

Лишь на поверхностный взгляд, кажется, что вооруженные санкюлоты собрались вокруг тюрем стихийно, движимые только внутренним импульсом.

Хотя, безусловно, и стихийность также имела место, и всё же внешне неуправляемые и агрессивные, они вполне слушались распоряжений делегатов Коммуны, при этом могли игнорировать официальную власть в лице депутатов.

Впоследствии это будет заметно, именно работа «низовых» парижских секций и Коммуны, имеющих связи с тайным комитетом внутри Якобинского клуба управляла массовыми выступлениями санкюлотов Сент-Антуана на протяжении всех этих лет.

Кажущийся уличный «хаос» 14 июля 1789 или поход на Версаль на самом деле были вполне управляемыми, тем революция и отличается от стихийного бунта, от тех народных мятежей, что так легко и так жестоко подавлялись властью веками. По крайней мере, все крупные и значимые выступления парижских санкюлотов были вполне управляемыми.

Произвольны могли быть лишь жестокие уличные эксцессы, когда ловили аристократов и пристраивали вчерашних «хозяев жизни» на старинные фонари.

Революционный трибунал был основан 17 августа, но, по общему мнению патриотов, работал крайне неэффективно, отправил на эшафот не более 3-4 роялистов, нередко оправдывая заведомо виновных, что в конце августа вызвало взрыв возмущения и бешенства у присутствующих на процессе парижан.

Люди ненавидели швейцарцев, стрелявших в народ 10 августа, и оправдание очередного аристократа вывело их из терпения. Судьям и присяжным угрожали, что если они не будут работать активно, парижане возьмут дело наказания этих преступников в свои руки и учинят самосуд, пройдясь по тюрьмам.. К этим словам вовремя не прислушались…

Так что эксцессы вовсе не были задуманы Маратом, как станут говорить его враги, идея тюремных погромов носилась в воздухе, скорее можно сказать, что этой идеей лишь воспользовались.

Доминирующей партией в Конвенте в это время всё еще были жирондисты, а не якобинцы, как часто пишут. Лидеры обеих партий знали о том, что начнется 2 сентября, но не сделали ничего, чтобы предотвратить это.

Министр внутренних дел Ролан и военный министр Серван (жирондисты) накануне и вовсе уехали за город – устранились, «умыли руки». Устранился и Дантон (министр юстиции, якобинец). Появились они лишь тогда, когда всё было кончено…

В эти страшные дни, буквально за день-два до готовящейся резни, Робеспьер своим личным влиянием спас из тюрьмы Аббатства нескольких старых священников, бывших его учителями в коллеже Людовика Великого.

Дантон, бывший министром юстиции, в это время также выдал несколько заграничных паспортов ряду лиц, среди которых был Талейран, паспорта выдавались в том числе явным роялистам, позднее это заставит задуматься. Но более масштабного вмешательства не последовало…

Совет Парижской Коммуны пытался придать погромам некоторую управляемость, и даже видимость законности, направляя в тюрьмы своих делегатов.

Поначалу пресса Жиронды восхваляла эти убийства, как избавление от изменников в тылу, но увидев в них шанс обвинить своих политических оппонентов в беззаконии и жестокости, уцепились за этот факт уже через три недели, на заседании 25 сентября.

Эти крайне жёсткие атаки Жиронды на якобинцев историки позднее назовут даже «несостоявшимся Термидором»…настолько высока была вероятность погибнуть у Робеспьера, Дантона и Марата одновременно.

Сторонники Бриссо и Верньо оказались хитрее, устранившись совсем.

Лидеры Жиронды Бриссо, Верньо, Гюаде, Жансоннэ крайне агрессивно нападали на якобинцев, пытаясь добиться ареста и логически последующей казни Марата, Дантона и Робеспьера одновременно, якобинцам удалось отбить атаки и отвести основные обвинения. Доля их вины в этом деле, безусловно, имела место, но жирондисты решили возложить на них ответственность решительно за всё…

Интересно иное, Якобинский клуб, в котором Неподкупный имел огромный моральный авторитет и вес, вопреки всему, не поддержал агрессивный выпад Робеспьера в сторону Жиронды и призвал к единению всех верных революции и Республике сил, независимо от оттенка окраса.

Даже импульсивный и резкий Марат вдруг заявил о «новом курсе» на примирение всех революционных сил и о своем неприятии анархии и раздора в опасный для Республики час. Его внезапному миролюбию немало способствовали люди из его ближайшего окружения, они буквально ходили за ним… Дантон готов был подать руку лидерам Жиронды…