Ольга Виноградова - Якобинец [litres самиздат]

Он не слишком удивился, услышав позади шаги, чья-то рука тяжело опустилась на плечо. Тысячи раз знакомая ситуация, он был к ней готов.

– Какие люди! Можете даже не представляться, я сам расскажу о вас всё, Норбер Мари Куаньяр.. яркая биография… якобинец, бывший депутат и комиссар Конвента, агент Комитета Общественной Безопасности до 9 термидора…

Норбер спокойно обернулся и с интересом оглядел окружавших его жандармов и перевел взгляд на их начальника:

– Всё верно, но сведения слегка устарели… просто нотариус с 1800 года…Как видите, я ничего не скрываю…

Через короткое время, уже в гостеприимных стенах охранного отделения:

– Итак, просто нотариус.. уточните.. якобинец 93-года… и без сомнения масон, а сейчас без сомнения карбонарий…хотя разумеется это и не доказано, находящийся под надзором полиции Священного Союза, дьявол знает как, исчезнувший из их поля зрения.. пересекший несколько границ и объявившийся так далеко от Брюсселя.. в Санкт-Петербурге.. И что же вам, сударь, вдруг понадобилось в России? Чему обязаны честью принимать вас? Мое имя Павел Петрович Аверьянов, сударь, прошу садиться.

– Вы должны знать, что моя …предполагаемая принадлежность к этой организации не была доказана.. . итак.. просто нотариус Куаньяр..родом из Санлиса. В Петербурге у меня старший сын Максимильен с русской женой и внучка Мари.. я её ни разу даже не видел.. Как еще я мог приехать сюда, как не сбежав от надзора сюртэ? Это единственная, и надеюсь, по-человечески вполне понятная цель моего появления… или вы предпочитаете верить в теорию масонского заговора? Когда меня вышлют? У меня есть шанс увидеть сына и внучку?

– Французский якобинец… из тех самых.. 93 года… пересекает границу Российской империи в такое время, – чиновник выразительно поднял палец, – после заговора и бунта на Сенатской площади… и вы еще уверяете, что это случайное совпадение и дело только в невинном желании повидать сына и внучку? Вот как, месье Куаньяр…или вас правильнее называть «гражданин»?… Значит не карбонарий, оклеветали враги? В таком случае, с чьей помощью и как вы ускользнули из под надзора, пересекли Австрию и целый ряд других государств, наконец, пересекли границы Российской империи, оставшись незамеченным…то есть заметили, но слишком поздно. Наше охранное отделение не хуже французского сюртэ и всё же вы здесь…Впрочем, у нас договор с Французским королевством и ваша высылка вопрос ближайшего времени…

Царский чиновник видимо считал, что арестованный революционер должен в таких обстоятельствах картинно изображать презрение и кидаться пышными фразами о ненависти к тиранам и угнетателям народа,…театрально стуча себя в грудь,…возможно так вела себя экзальтированная молодёжь..

Хотя куда чаще эти новые молодые "революционеры" были дерзки и смелы лишь на бумаге и в узком кругу "своих", содержание в тюрьме и самое незначительное насилие сразу ломало их, они робко начинали умолять о пощаде, каяться в том, что еще вчера гордо считали своими "принципами и твердыми убеждениями" и даже нередко оговаривали друг друга… Тяжелое и жалкое зрелище представляли из себя эти молодые "герои".

Но отметил совершенно иное. Чиновник 3 отделения впервые видел перед собой одного из тех, которых называли "железными людьми 1793 года".

Француз держится с достоинством, глаза умные и внимательные, в них нет ни дерзкого вызова, ни страха. В этом спокойствии видна не столько флегма характера, сколь огромная внутренняя сила.

– Впервые вижу перед собой "живого якобинца, – не удержался от иронии Павел Петрович, – скажите мне, только честно, вы действительно совершенно не боитесь смерти или просто не до конца сознаете опасность своего положения?"

В умных глазах старого республиканца также заплясали иронические искорки:

– Что означает, что вы впервые видите одного из нас живым7 Значит ли это, что ранее вы видели нас только мертвыми? Шутка… понимаю. Я сознаю всю серьезность своего положения, месье. Не понимаю лишь, что именно мне можно предьявить. Что касается страха смерти.., – Норбер задумался, – конечно он не может отсутствовать, я не сумасшедший, но мы долгие годы жили как-бы «в тени гильотины» не защищенные от нее даже при Конвенте, и это естественное чувство несколько притупилось. Как верно сказал Робеспьер в 93-м «в наши планы и не входило преимущество долгой жизни…

– Но лично вам, кажется, повезло…Вы пережили Термидор и все последующие волны репрессий против ваших товарищей…

– Это с какой точки зрения взглянуть..», – Норбер слегка вздохнул, – иногда кажется, лучше бы мне честно умереть вместе с Робеспьером, чем увидеть власть предателей и торгашей при Директории.. диктатуру корсиканца и как итог бурбонские лилии над Тюильри…, – помолчав, добавил спокойно, – что меня ожидает? Новая высылка или всё-таки казнь?

– Ну-ну, французским якобинцам грех жаловаться на жестокость защитников трона России.. Вы серьезно думали, что вас станут избивать, пытать.. ждали казни?.. Вас просто отправят к прежнему месту ссылки, а ваши соотечественники в соответствии с законами Французского королевства решат вашу дальнейшую судьбу. Никакого варварства можете не опасаться. Впрочем, вы человек далеко не сентиментальный....и гильотину изобрели отнюдь не в Костроме…

Замечание вызвало довольную усмешку Куаньяра:

– Да, но согласитесь, как своевременно.. может и вашему народу.. когда-нибудь.. пригодится..поставят перед Зимним дворцом. По секрету, Гильотен не догадался оформить патент…

Спокойный и невозмутимо вежливый, Куаньяр улыбался, счищая воображаемые пылинки со своего черного фрака.

Скулы резко обозначились на бледном лице Павла Петровича, в глазах блеснула с трудом скрытая холодная злоба:

– Это скверные шутки, господин карбонарий..Русские – народ верный трону и православной вере,среди подданных государя императора не вырасти Робеспьеру и Сен-Жюсту!Российский обыватель верен монархии и никакие кучки отщепенцев и предателей не сумеют устроить у нас Революцию!

Чиновник обернулся к жандармам, он говорил резко, повышая голос:

– Как стало возможно, чтобы этот опасный человек пересек границы Российской империи и беспрепятственно поселился в Петербурге?! Да у вас под самым носом окажись хоть целый отряд санкюлотов в красных колпаках с пиками, вы и то не найдете в этой ситуации ничего подозрительного!! Мы не допустим в России того, что произошло во Франции! Никогда не быть у нас ни 10 августа, ни 21 января, несмотря на все усилия старых якобинцев и масонов!

И обернувшись на француза, увидел иронично-вежливую улыбку Куаньяра.