Николай Левченко - Из Испании с любовью

Марио стоял у люка с кабелем и электрической разводкой. Он еще издали заметил Маркоса, что было ощутимо по движениям его сухой и жилистой фигуры, ставшей сразу мешковатой, скованной. При первой их приватной встрече, которая была у скверика перед часовней, Маркос минут двадцать наблюдал за ним из своего автомобиля и сделал вывод: для более серьезных поручений этот прыткий итальянец не годится.

– Привет! – сказал он по-испански. – Чего, смотрю, опять авральные работы?

От вразумлявшего фаянсового тона Марио немного растерялся, собрался вроде что-то брякнуть, огрызнуться, но тут же осознал свою оплошность. (Считалось, что накоротке они знакомы не были, до этого беседовали раз и то при посторонних).

– Привет! Да нет, дневной регламент, как обычно. Шеф подойдет к обеду, начальство тоже хочет погулять. Я вижу, ваша фирма бойко управляется с заказами. Он говорил, что ты приедешь позже.

«Я этого не обещал», – оглядывая двор, отметил Маркос. Паренек юлил, чтоб скрыть свою растерянность.

– Мы думаем о нуждах наших постоянных покупателей. Сам понимаешь: польза для клиентов – выгода для нас. Твой босс заказывал предохранители. Жаль, я не застал его. Вот, получи и сосчитай, всё как договаривались.

Свидетелей их разговора не было; о том, что они коротко знакомы, никто не знал, и конспиративность не была такой уж обязательной. Но парня надо было приучать к порядку.

Марио взял сверток, наполовину развернул, взглянул на фирменную надпись на коробке и показал на дверь внизу колонны маяка:

– Шеф любит аккуратность, я положу на полку, чтобы на виду уж было. Подождешь?

Он был сообразителен. Между предохранителями была пачка денег, некрупная, но и недурственная для проведения вечернего досуга на ближайший месяц. Когда он вышел, то по его лицу и правому карману удлиненных шортов заметно было, что он проверил содержимое – и положительно доволен.

– Как раз что надо! – деловито произнес он. – Шеф за такую расторопность будет благодарен.

Маркос усмехнулся.

– Что надо, говоришь? Ну, я ведь – коммерсант, и для себя старался.

Он оглянулся на свой припаркованный автомобиль, который был по-прежнему один перед кольцом дороги, и посмотрел на ограждение за маяком, на самой оконечности вытянувшейся к морю кромки суши.

– Вы ведь не пускаете сюда туристов? Давно хотел взглянуть: наверное, оттуда отрывается шикарный вид. Мне кажется, твой босс излишне щепетилен: сделали бы ограждение получше и брали бы со всех, кому охота, деньги.

Смышленый Марио кивнул. Сделав вразнобой десятка три шагов, они остановились у перевитых поржавевшей проволокой хлипких столбиков перед обрывом. При разговоре с этим парнем особой осторожности не требовалось, но Маркос был привычно бдителен: внизу, на каменистом ложе волны с ревом пенились, и шум их приглушал слова. Марио смотрел на остроклювых птиц, круживших над волнами, и с недоумением поглядывал на своего наставника. При всей своей неискушенности он был ответственен и ожидал расспросов. Маркосу немножко стало жаль его.

– Ты сделал все, как я просил?

– Да. Он был взволнован. Как ты и говорил, он стал рассказывать мне про свою пропавшую жену, которую он хочет разыскать.

– А о ребенке, своем сыне, ничего ни спрашивал?

– Нет, только о жене.

– И ты направил его прямиком в полицию?

– Ну да, как ты просил. Мне показалось, что он отнесся к этому с иронией. А что я поспешил? Думаешь, он больше не появится?

– Может и появится. Но больше не вступай с ним в разговор, сошлись на то, что дел по горло. Я думаю, что он уже и так заинтригован. В полицию он не пойдет, уж точно. Открытку он показывал?

– Показывал. Я рассказал ему, о чем мы договаривались, к тому же это – так и есть. Когда я показал ему в пятно на фотографии, где эта недостроенная башня, и объяснил, что она появилась тут недавно, его это как будто заинтересовало. Послушай, Марко… – Парень неуверенно повел на Маркоса своей, должно быть, сильно возбуждавших девушек бородкой. – Послушай. Я знаю, что не вправе спрашивать, и все же, что там, на холме? какой-нибудь тайник? Ты говорил, что он – член русской мафии, приехал для того, чтобы свести тут с кем-то счеты. Хотя, ты знаешь… Да, я понимаю, у меня нет опыта. Но коли судить по разговору, он на громилу не похож и выглядел прилично.

Маркосу вновь стало жаль его.

– Ты сделал свое дело, Марио, и вправе задавать вопросы. Не то чтобы тайник, а так, условный знак, в котором он хотел удостовериться, чтоб подтвердилось то, что он не опоздал и фотография, которую он получил, – не липа. Все дело в подлинности этой фотографии и соответствии ее тому, чего он тут увидел. Ты ведь объяснил ему, что эта башня там недавно? Нам было надо, чтобы у него закралось подозрение, чтоб он засуетился и наделал глупостей. Не переживай, меры уже приняты, так что никто не пострадает. Если он надумает осуществить свой тайный план, с ним встретятся, поговорят и все. Такая карусель. Уж извини, но больше я тебе сказать пока что не могу.

Чтобы успокоить парня, Маркосу пришлось солгать, сказать, чего тот сам хотел услышать. Без меры насмотревшись мыльных телесериалов, тот делал заключение о скрытой сущности людей по одному шаблону. «Спросить бы у него, а кого я ему напоминаю!» Он отодвинулся на пол-локтя, чтоб лучше было видно профиль парня. По впечатлению его несведущий подельник был удовлетворен ответом: от погружения в детали операции, как и любой профан, был рад и преисполнен осознанием своей немаловажной роли.

Парень помолчал и нерешительно взглянул на Маркоса:

– Ну да. Я понимаю…

Нетрудно было угадать, какой вопрос так и просился с его языка, но вместо этого он показал на чернокрылых птиц, летавших над волнами:

– Ни разу их тут не было еще, по крайней мере, я не помню. Я говорю – фрегаты.

Он мог себе позволить расточать слова и быть сентиментальным. Думая, как можно это обстоятельство использовать, Маркос тоже поглядел на экзотических пернатых, которых, может, с Кабо-Верде занесло сюда. Ему подумалось, что этот малый не по норме уж смышлен для человека, которому по ходу операции следовало знать о ней как можно меньше, и в случае малейшего прокола он должен будет тут же сообщить об этом нанятом им персонаже Центру. Марио был тоже итальянцем, – правда, настоящим. На родине он примыкал к одной из правых молодежных группировок, участвовал в ее крикливых сходках и манифестациях, хотя по наведенным справкам ни в чем порочащем замешан не был. В оперативном плане это было минусом; и все же некоторый крючок был в его личном прошлом, в одном подвохе на любовном фронте, также как и в продолжавшейся разгульной жизни здесь. Любитель приключений и неутомимых похождений с каталонками, по возрасту и темпераменту он был горяч и все еще любил играть в шпионов. Смысл проводимой акции, насколько смог проникнуть в ее дебри Маркос, заключался в том, чтобы направить Странника по следу, при помощи чего найти другого человека, который срочно требовался Центру. Поэтому для всех ее участников, кроме, может, одного, она должна быть ювелирной и бескровной. Но в случае провала с возможностью утечки информации, это не касалось лиц с таким набором сведений, которых было бы достаточно для наблюдательных спецслужб, чтобы за самый кончик нити ухватиться. По своему психологическому складу и агентурной разработке парень этот был – случайное наемное лицо, и Маркос мог лишь посочувствовать тому: сорвись чего-нибудь, пойди не так, он знал, как с ним поступят.