Совок Красный - Прозрение Казимира

Калюжный начал писать стихи и прозу в свободное от основной деятельности время! А после непродолжительного посещения литературного кружка его избрали председателем сообщества творческих людей, которое назвали в честь короткого произведения друга Калюжного из Новосибирска – «Белый шар». В промежутках, между бандитской деятельностью, «Лужа» председательствовал в поэтическом клубе «Белый шар», который просуществовал до 2012 года!

А лет через пять к нему в гости уже непосредственно и нагрянул тот человек – не состоявшийся тесть! Маша к тому времени вышла замуж за какого-то питерского бизнесмена и проживала теперь в Лондоне, воспитывая двоих детишек. А сам когда-то возможный «папаша» к этому времени владел уже целым пароходством. Приехал со свитой охраны, но разговаривал с Николаем один на один, впрочем, вскоре передав его под попечительство энергичного молодого человека. Он был вновь принят на работу агентом иностранной разведки! Вот только до сих пор было непонятно Коле Калюжному на кого он работал. Много было сомнений о государственной принадлежности его организации, а так же о том, что, вообще – разведка ли это?! А, может, это ФСБ так?! А, может, просто ОПГ, в качестве одного из членов которой он и находился на одной из вершин Сихотэ-Алиня горе Темная.

И не было у него никаких трансгендерных поползновений до того момента, пока на притравленный гашишем организм он не нюхнул кокса! В жопе как-то все чудно и холодком засвербело. Это произошло уже здесь – в Таиланде! Всю жизнь прожил мужиком, а тут!?

И раз куратор сказал – «Будем делать красивый Леди-Бой! Так надо!»– то, значит – надо!

Чудом сохранивший жизнь в перестрелке на Темной и находящийся в международном розыске член банды наркоторговцев ослушаться начальство теперь не мог. Да и в жопе после «кокса» как-то все в тему засвербело!

Борис Поликарпович Речетов был человеком занудного характера в трезвости и искрящегося нрава по-пьяному. Жена ему досталась молодая, изящная и не полная дура. Но Борису Поликарповичу не удалось уберечь ни ее молодость, ни стройность, ни остатки ума. Это тяготило его и походило на кармическое действие, заслуженное им по какой-то пока неизвестной ему причине. В то же время супруга была довольна, как собой, так и мужем! «Карма почему-то не коснулась ее!»– думал Борис – тучный мужчина лет пятидесяти. Единнопартийцы указывали ему на спортзал, но он предпочитал баню у моря, шашлык-башлык и собственного приготовления самогон, чередуемый с качественным, таким же, сваренным его коллегой пивом. И они меняли друг у друга пиво на самогон. А на общие торжества каждый привозил свой товар.

«Хочешь, чтобы получилось хорошо – сделай сам!» – был его девиз.

Впрочем, досаждавшие спортом единнопартийцы, долго не задерживались в фитнес-клубе и через какое-то время появлялись в бане у моря, так же принадлежавшей третьему единнопартийцу, у которого, к тому же, в достатке было копченой рыбы, краба и трепанга на меду. Мед ему поставлял так же его единнопартиец со своих пасек.

«Спортсмены», прибывшие из спортзала, натощак закидывались трепангом на меду, с дубовыми вениками захлопывались в парной, а через полчаса шумно проскакивали сквозь узкие двери и громко бросались с пирса в прохладный Тихий океан. Наплававшись и нарадовавшись удавшемуся бытию, они уже вразвалочку возвращались в баню и плюхались в кожаные диваны и кресла, окружившие заставленный едой и выпивкой стол. После возлияний молодежь тянуло на баб. Руки сами хватали телефоны для звонков в фирмы досуга, но по негласному партийному уставу – это было строго на строго запрещено! Об этом вовремя вспоминали и пальцы машинально некоторое время листали ватсапы, инстаграммы, а затем мобильники смиренно откладывались на подоконник. Кто шел играть в настольный теннис, кто в бильярд, а сам Борис Поликарпович предпочитал шахматы., но не было с кем, так как молодым партийцам было недосуг постигать сложности древнеиндийской игры и из интеллектуальных состязаний нашего времени их увлекали нарды, покер и, особенно, рулетка.

Если б не эта баня, Речетова давно бы поперли из партии!

В это раз, как только машины такси со всех концов города свезли единопартийцев в баню, крупными хлопьями повалил снег – «снежный ливень», как стал по-новому озвучивать такое явление краевой гидрометцентр.

Единопартийцы не позволяли себе садится за руль пьяными…, если только иногда, или после – «совсем чуть-чуть»!

Речетова мучила изжога уже второй день. В лечебных целях, а еще, и для разнообразия пришлось купить дорогой коньяк. «Подделка, наверное!?» – думал он, рассматривая бутылку в отблесках пламени, потрескивающего в сооруженном единопартийцем камине. В партии состоял и печник, а не только губернаторские сокурсники по институту. Он уже не раз пожалел, что «засветил» эту бутылку в компании и решил «раздавить» «малым кругом», пока не подъехали остальные!

Вечерело. «Снежный ливень» усиливался. Как они потом выберутся? Как-нибудь!!! Кстати, хороший повод не выбираться совсем, до окончания стихии.

Вдруг, покрытые свежим снегом, в баню ввалились две молодые дамы в лыжных костюмах. Поликарпович инстинктивно спрятал пузырь с коньяком под кресло и вылупился на гостей. «На проституток не похожи!»– подумал он,– «Чьи-то любовницы!» – Что иногда допускалось, но без откровенного «трахи-пуки» и сцен ревности.

– Коньячку?!– приподнял вверх бутыль Борис.

Дамы, задорно переглянувшись, унисоном сказали,– Пожалуй!– и синхронно снявши куртки, уселись за стол по обе стороны от Речетова.

Речетов разлил дорогой коньяк по мензуркам и по просьбе дам пошел включать, стоящий в углу, магнитофон.

Дамы быстро поискали взглядом спрятанные камеры в щелях и углах помещения, но не нашли – единопартийцам не позволялось устанавливать их в местах досуга. «Лучше пидор, чем шпион!» И одна из дам легким движением что-то капнула в мензурку Поликарповича.

Поликарпович поставил легкий джаз и произнес тост «За милых дам!». Тут в комнату досуга ворвались трое полуголых, молодившихся членов партии. Они только что, выскочив из парилки, окунулись в штормившее Японское море и, взбодренные и раскрасневшиеся, уселись за стол. Речетов плеснул и им. И все вновь выпили «За милых дам!»

Поликарпович еще раз мысленно оголил этих броских дам и, едва теоретически представив позы возможного совокупления, как в трусах дико засвербело, «младенец» налился сталью и Речетов, как говорят, «поплыл»!

Все произошло спонтанно и неожиданно. Они втроем вдруг оказались в верхней комнате. В экстазе желания Речетов начал делать «лэйк» одной из дам. То, что вторая дама снимала все на скрытую камеру, Поликарпович не заметил, да и на въехавшую в апартаменты телевизионную студию не обратил бы в этот момент внимания. А то, что вторая дама была вовсе не дама, а трансвестит, Речетову было уже все равно. Трансвестит даже аккуратно ебнул Поликарповича в зад, пока тот, загнувшись раком, впервые в жизни лизал «котенка» у усевшейся на высокую тумбочку, раскинувшей ноги вширь блондинки. После кто-то подставил Речетову задницу, в которую тот и кончил, извергая из глотки громоподобный зверинный рык, а потом, с дыханием марафонца завалился на кушетку и прикрыл глаза, в которых роились какие-то девятки и шестерки, перемножаясь, делясь, и наделяя жизнь великим – не познанным ранее смыслом. Девочки-полу девочки спустились вниз, пока Речетов познавал тайный «божественный» смысл «цифровой идеологии». Дамы, спустившись за стол, чуть пригубили спиртного и, как-то легко и непринужденно исчезли из бани.