Ант Скаландис - Точка сингулярности [= Миссия причастных]

— Ну, извини, друг, ну, некогда мне было по сортирам лазить, когда за нами через весь город спецназ гонялся, и Тополь увозил в Шереметьево на бэтере. Малинские документы мы с Вербой, помню, успели в сумки упаковать — кто, знает, что ещё в них могло обнаружиться, — а уж мои полудетские литературные опусы, извини, бросил где попало.

— Не где попало, — поправил Женька, — а оставил в специальном тайнике, организованном по высшему разряду.

— И что из этого? — спросил я.

— А то, что когда подобные тайники вскрывают люди, не имеющие ключа, в данном случае нынешний обитатель твоей квартиры, сигнализация пищит очень громко. Так, что слышно становится в весьма солидных кабинетах. На нашей любимой Лубянке этой музыкой насладились по полной программе.

Я прикусил язык. Как же мне не пришла в голову такая элементарная вещь? Полюбопытствовал:

— И когда?

— Ровно две недели назад.

— Это много.

— Еще бы! — Кедр усмехнулся.

— И что же успели сделать наши друзья из ФСБ.?

— Ну, сначала они, конечно, хотели выехать немедленно и разобраться во всем на месте. Выехали. Но, слава Богу, в команде были не лохи какие-нибудь, а настоящие профи, они-то и заметили за твоей квартирой очень серьезную наружку. Наружка оказалась мафиозной, но режиссировали бывшие коллеги из Седьмого главного управления — по почерку ребята узнавались на раз, а справки навести недолго. Ну, фээсбэшники и затаились, конечно, а пока расставляли посты, аккуратненько так расставляли — просто блестящая работа, доложу я тебе, — наткнулись на профессионалов ещё покруче: выяснилось, что эту же квартиру, то есть малинскую бывшую хату в Лушином переулке пасет не кто-нибудь а спецотдел внутренней контрразведки ГРУ. Этих никто бы в жизни не заметил, если б не специальная система отработки точек наблюдения, которую лет пятьдесят назад, так уж вышло, готовили для КГБ и ГРУ одни и те же люди. В общем, комитет там увяз. Доклады пошли на уровне министров, лидеров думских фракций и паханов на зонах.

— Шутишь? — спросил я с ноткой надежды в голосе.

— Нисколько, — обрезал Женька. — Говорю совершенно серьезно. Нет времени шутить, если ты тут в своем Берлине перестал понимать, что в России иной пахан зоны поважнее министра юстиции будет, так я тебя, дармоеда, в Урюпинск переселю.

— Виноват, исправлюсь, гражданин начальник, — рапортовал я и удостоился ещё одного осуждающего взгляда.

— Короче, — сказал Кедр. — Охота за содержимым твоего тайника приобрела характер политической акции всемирного значения. Доблестные наследники генерала Григорьева (а их на Лубянке осталось сильно больше, чем хотелось бы) воспылали желанием доказать, что в Лушином переулке жил с августа по декабрь не Малин, а совсем наоборот — писатель Разгонов. Каким-то образом — вероятнее всего, путем примитивного прослушивания телефонов — им удалось узнать, что в тайнике лежали рукописи именно Разгонова, а не Малина. Понимаешь, друг мой, насколько это важно для ФСБ?

— Даже сегодня? Спустя два года? Да неужели? — искренне удивился я.

— Еще как, — сказал Кедр. — Мы же их кинули два года назад. Грубо так кинули. Они обиделись смертно и теперь закусили удила. Какой-нибудь Шлюхин в Думе или Жабостьянов на Лубянке спят и видят, что вот они, наконец, доказали себе и всем, мол, в августе девяносто пятого убили Малина. А не Разгонова.

— Господи! Да почему это до сих пор так важно? — ещё раз усомнился я.

— Сегодня, — сказал Кедр, — это ещё важнее, чем было тогда. Поверь мне. Объяснения позже. Тем более что и суть не в этом. Ты слушай, слушай. В нашем деле чем дальше, тем веселее. Так вот, в твою квартиру поселился некто Тимофей Редькин. Помнишь такого персонажа?

— Нет, — честно признался я.

— А придется вспомнить. Ведь это именно он спас Вербу от крайне неприятного покушения на её жизнь. Рижская трасса, летающий матрас… Ну, вспоминай!

— Ах, вот это кто! Несчастный алкоголик.

— Алкоголик пока вполне счастлив, гораздо несчастнее ты, Разгонов.

— Почему? — опешил я.

— Потому что тебе придется ехать в Москву, и там, рискуя жизнью, лично разбираться во всей этой трихопупии. Иначе не получается. Если ты помнишь, тестем нашего любезного Редькина оказался не кто-нибудь, а суперагент Грейв, которого мы по наивности считали погибшим. Он же теперь черт знает что творит!.. Об этом тоже после. А ещё сообщу до кучи: скромный московский бизнесмен Редькин по работе был связан с неким господином Меуковым Эдмондом Михайловичем, убитым три месяца назад в Москве. Знаешь, от кого узнали? Мы ведь по серости своей милицейские сводки не отслеживаем. А зря, кстати… Ну, да на все не разорвешься! Так вот, позвонил Анжей Ковальский. Ты ещё не забыл, что Анжей и гуру Шактивенанда — это одно лицо? — подколол меня Кедр. — Так вот, он сообщил буквально следующее: «Смерть Эдмонда Меукова потрясла весь буддийский мир. Внутри нашей конфессии не принято сводить счеты подобным образом». От Анжея, сам знаешь, многого не добьешься, но оказывается, он ещё в августе, не выходя из дома, начал свое собственное расследование, которое теперь благополучно зашло в тупик, в связи с чем он плюнул на все и вылетел в Москву. Почти десять дней наш друг Нанда проторчал в российской столице и ещё намерен вернуться туда. Ты можешь вспомнить, когда такое было в последний раз?

— Нет, — сказал я, — не помню.

— Я тоже, — кивнул Кедр. — Потому что такого просто не было никогда. Во какие, брат, бублики пережаренные!

Женька любил вставлять в свою речь только что придуманные нелепые выражения. Впрочем, не исключено, что так теперь все говорят в России, я ведь там давно не был.

— Ну, гуру ведет расследование, а я-то что должен делать в этой ситуации?

— На месте разберешься. Но вначале встретишься с Шактивенандой в Гамбурге. Он позвонит тебе сегодня вечером и скажет всего два слова, точнее пару цифр — это будет время отправления поезда «ДБ» Берлин-Гамбург. Твоя задача добраться до морского порта, желательно пешком, а там… Ну, там тебя сами найдут. Вот собственно и все, что я хотел сказать по существу.

— Пардон, но я абсолютно ничего не понял. К чему такая жуткая секретность? Против кого мы теперь играем? Ты знаешь, что в меня сегодня русский парень на «БМВ» влепился? И вообще: ты способен разъяснить мне ситуацию в России. Ситуацию в мире в целом. В службе ИКС, наконец…

— Я на все способен, Ясень.

«Ну, вот и приехали, — подумал я. — Снова они делают из меня Ясеня, снова я должен влезать в эту смертельную круговерть и отвечать на все их вопросы, как Лев Толстой. Да, я мечтал вернуться домой, но я хотел приехать в Москву, чтобы там жить и писать, а не бороться с черными тенями неизвестных врагов, рискуя быть убитым каждую секунду…»