Марк Рабинович - За полчаса до Конца Света

Хайнлайн появился в "Мишеле" практически одновременно с нами. После процедуры знакомства я наблюдал с каким интересом он посматривает на нашу пеструю компанию. Действительно, номером первым у нас выступал высоколобый гарвардский интеллектуал, профессор Ричард Пайпс. Вслед за ним следовал фермер из богом забытых глубин Кентукки, истинное воплощение деревенщины. Боюсь только, что писателю была неизвестна русская поговорка про тихий омут. Ну и наконец, список замыкал я, "дважды еврей", как называли израильтян в Нью Йорке, существо загадочное и непредсказуемое по определению.

– Итак, друзья мои, зачем я вам понадобился?

Мы как раз расселись вокруг круглого столика, обитого розовым пластиком и принялись за свой кофе. Я не первый раз в этой стране и не обольщаюсь по поводу американского кофе. Зато напиток оказался горячим, и на том спасибо. Но Хайнлайн ждал ответа и ответил, разумеется, Пайпс:

– Мы тут образовали своеобразный клуб исследователей угроз для нашего мира.

– Этакая лига защиты тюленей от оленей – вставил я – И наоборот.

Пайпс посмотрел на меня неодобрительно, покачал головой, но ничего не сказал.

– Ну а при чем тут я?

– Вы писатель-фантаст, а фантасты порой выступают как футурологи и, частенько, получше тех же футурологов. Кроме того, кое-что из написанного вами сбылось.

– Лучше бы не сбылось – проворчал Хайнлайн – Но позвольте мне кое-что прояснить…

Мы энергично закивали и выжидающе уставились на него.

– По моим наблюдениям есть несколько причин по которым писатель обращается к фантастике. Одни из нас пишут фантастику, потому что так проще. Они создают романы о звездных войнах потому что либо не умеют либо не хотят описывать войны настоящие.

– И я их хорошо понимаю – тихо, так что только я расслышал, прошептал Фрэнк.

– Иные же пишут о будущем которое жаждут. О, как оно прекрасно, это их воображаемое будущее. Как всем нам, и им в первую очередь, хочется в таком будущем пожить. Вот они и пишут, желая чтобы оно наступило.

– Флаг им в руки – сказал я – Только мне что-то плохо верится.

– Мне тоже – грустно улыбнулся Хайнлайн – Поэтому третьи фантасты пишут о будушем жестоком, ужасном и омерзительном. О таком будущем, которого они не хотят. Они предостерегают. Поименуем же чудовище, считают они, и может быть нам удастся избежать его…

– К какой же категории вы относите себя? – осторожно спросил Фрэнк.

– Я прошел все три стадии и сейчас плотно завяз в третьей.

– В чем, по вашему опасность термоядерного конфликта? – спросил Пайпс – Что может его вызвать?

– Их несколько – задумчиво произнес Хайнлайн – Я бы назвал власть, наживу и страх. Но наиболее опасным я полагаю страх.

Сейчас он невольно перефразировал изречение Апостола Павла, которое мне неоднократно приходилось слышать на Мальте. Вот только там фигурировали Вера, Надежда и Милосердие. Этими именами на острове прозвали три маленьких биплана. защищавших мальтийцев от итальянской воздушной армады. Я представил себе звено самолетов несущих имена "Власть", "Нажива" и "Страх" и мне стало неуютно. Фрэнк и Пайпс переглянулись.

– Почему именно страх? – спросил Фрэнк.

– Власть и нажива еще поддаются какому то контролю. Не всякий захочет властвовать над мертвым миром, даже если все самки будут принадлежать ему. Нажива, это та же власть, не буду на этом останавливаться.

Сейчас он почти буквально повторял слова Пайпса, сказанные тем в доме Фрэнка два дня назад. Слышать их Хайлайн конечно не мог, но тут поневоле задумаешься об истоках плагиата.

– Страх же иррационален – продолжал писатель – Он властвует над нами, определяет наше поведение и он же нас погубит, если только мы не научимся…

Он сделал паузу.

– Не бояться? – спросил я.

– Нет! – Хайнлайн вскочил, расплескав свой кофе – Не бояться плохо! О, как это соблазнительно – первым нажать на кнопку, ведь тогда закончится наконец весь этот ужас. Небольшая война, пара-тройка сожженных городов и уже не нужно будет просыпаться в поту по ночам. Вот только боюсь, что несколькими городами дело не обойдется.

– Так что же тогда?

– Надо научиться жить со страхом!

– Но я не хочу бояться! – не очень уверенно возразил Фрэнк.

– А придется! – теперь он был категоричен – Придется, если хочешь продолжить жить в этом, а не в постапокалиптическом мире. Нам надо будет привыкнуть контролировать свой страх.

Пайпс, долго молчавший, открыл наконец рот:

– Как я понял, мистер Хайнлайн хочет сказать, что страх перед войной должен стать больше страха перед противником. Я прав?

– Несомненно! Профессор прекрасно выразил мою мысль, намного лучше чем это сделал бы я. Могу ли я использовать вашу формулировку в одной из своих статей?

Пайпс согласно махнул рукой.

– Итак, друзья мои – продолжил Хайнлайн – Мы приходим к выводу, что ядерную войну невозможно выиграть, в ней можно только попытаться выжить, да и то вряд-ли. Меня только смущает концепция Ограниченной Ядерной Войны. Как вы к ней относитесь, профессор?

– Я ее всецело поддерживаю! – невозмутимо ответил Пайпс.

Мы с Фрэнки и Хайнлайн ошарашенно уставились на него. Так, наверное, глядели евреи на Теодора Герцля, позвавшего их в Уганду.

– Я всецело за концепцию, тем более, что я один из ее авторов – подмигнул нам Пайпс – Но только за концепцию, а не за саму войну. Концепция же эта весьма хороша тем, что прекрасно демонстрирует свою собственную абсурдность. И чем дальше – тем больше. Вообще-то идиотизм атомной войны любого рода, ограниченной или нет, очевиден для любого здравомыслящего человека. К сожалению, не все представители рода хомо сапиенс достаточно сапиенс. Есть еще фанатики, сумасшедшие и просто дураки, причем некоторые из них почему-то оказались у власти. Вот для них-то мы и разработали концепцию Ограниченной Ядерной Войны, чтобы и этих проняла вся абсурдность такой затеи.

– Ну и как, проняло? – скептически проворчал я.

– Я вижу, что у вас нет иллюзий в отношении власть предержащих – сейчас он звучал намеренно цинично – Все верно! Если бы мы приводили одни лишь доводы разума, гуманизма или совести, то над нами бы только посмеялись. Но мы тоже не первый год замужем и представили им сухие отчеты, многократно размноженные и подшитые в аккуратные папки. Такие серьезные бумажки не выбросишь и не проигнорируешь. Тут поневоле задумается и последний фанатичный идиот. Тем более, что в наших аналитических отчетах черным по белому ясно показано, что любая локальная война с применением ядерного оружия неизбежно перерастет в глобальную. Эти отчеты мы благоразумно разослали во все конкурирующие федеральные агентства, а также устроили славную утечку в прессу.