Олег Фролов - Единожды присягнув!

– Тогда почему спросил?

– Потому, что идейно и морально я – это ты, а ты – это я, – Петр сильно обнял друга, – ты помог мне окончательно убедиться в правильности моей идеи.

– А когда она тебе пришла? Давно?

– Думал я давно, но окончательно сформулировал ее только сейчас, – честно признался Петр.

– И с чего начнем?

– С того, что перестанем обниматься, – рассмеялся Петр, легонько отталкивая друга, – и пойдем-ка в ресторан, чтобы окончательно замотивировать такую нашу теплую встречу.

– Правильно, – рассмеялся и Федор, – если за нами наблюдают, пусть думают, что друзья-собутыльники уже пришли на встречу поддатые, потому и обнимались, а теперь решили еще добавить…

– Верно, тем более что у меня кое-что есть, – Петр вытащил из внутреннего кармана небольшую плоскую фляжку. – Не будем их разочаровывать: пригубим пред рестораном?

– Давай!

«Да, посидели мы в ресторане хорошо, – садясь обратно в такси, после того, как он проводил Федора до подъезда, подумал Петр, – и правильно, что выйдя из такси мы еще раз обнялись… Правильно не только потому, что так поступает большинство пьяных друзей, что не вызовет подозрений у того или тех, кто за нами мог или могли наблюдать; но и потому, что это позволило договориться о новом месте, дате и времени встречи. Встречи, которая позволит окончательно расставить точки над «i» и начать реализацию задуманного…»

Он назвал водителю такси адрес, сделав вид, что задремал начал размышлять.

«Подготовка у нас, что надо, алкоголь практически не берет, – Петр мысленно усмехнулся, – хотя выпили мы достаточно… Выпили… выпили… Почему я остановился на этом слове? Случайно? Вряд ли, за годы моей работы я заметил, что обычно, то, на чем я, как говорится, «зацикливаюсь», всегда имело отношение к тому, чем мне предстояло заниматься, что предстояло сделать. Интуиция что ли срабатывала? Или подсознание подсказывало? Но об этом подумаю потом… А сейчас о главном… о той идее, которую я высказал Федору и которую он поддержал. И все-таки при чем здесь выпили?»

То время, которое потребовались, чтобы такси доставило его к подъезду его дома, Федор перебирал в памяти случаи из его деятельности, которые так или иначе были связаны с выпивкой. Но ничего того, что могло бы связать их с тем главным, что он должен был окончательно разработать, структурировать и потом на следующей встрече изложить Федору, не было.

«Может быть, ну его, это слово, – расплачиваясь с шофером, подумал Петр, – далось оно мне… Надо сосредоточиться на главном. А там, глядишь, может и это слово выплывет…»

Он вышел из такси и вошел в подъезд, но к лифтам не пошел, поднялся на один пролет лестницы и, затаившись, прислушался. Прошло несколько минут, двери подъезда не хлопали, никто к лифтам не подходил.

«Похоже, что никто за мной не смотрит, – Петр медленно спустился по лестнице и подошел к лифтам. – Это хорошо… Хотя, зачем смотреть, есть же другие способы: загоревшийся свет в окне или окнах квартиры, прослушка ее наконец».

Лифт быстро поднял его на нужный этаж и Петр, открыв ключами дверь, вошел в свою квартиру. Через не занавешенные шторами окна пробивался свет уличных фонарей, позволивший ему бегло осмотреть через намеренно оставленные им незакрытыми межкомнатные двери помещение.

«На первый взгляд, вроде, все без изменений, – отметил Петр, снимая шляпу и плащ, – да и мои «закладки» в порядке». «Закладками» были несколько книг, как расставленных на книжной полке в продуманной им последовательности, так и оставленных им на кресле в гостиной и на журнальном столике у телефонного аппарата.

«Может быть, я напрасно страхуюсь? – Петр снял ботинки, всунул ступни ног в привычные домашние кожаные тапки, задернул шторы на окнах и зажег свет в гостиной. – Действительно, кому нужны два генерала в отставке: я и Федор? Но мы-то не простые генералы… генералы, прошлая служебная деятельность которых, долго еще будет известна лишь нескольким посвященным… И потом, мои обращения на «верх», почему не допустить, что я с Федором можем что-то задумать? Я бы, раньше не только допустил, но и постарался проверить это допущение. Вот, и теперь могут… Могут! Значит… значит надо быть внимательным и осторожным! И мне и Федору! Он это понимает, так же, как и я, иначе наша встреча прошла бы по-другому, да и в ресторане мы бы говорили о другом…Ну, что ж, посмотрим, что нового…»

Он включил телевизор и сел в кресло.

Ничего нового, что бы заинтересовало его в программе «Время» не было.

«Может это и хорошо, что ничего нет, – подумал Петр, вставая с кресла и выключая телевизор, – хотя… Отсутствие нового не гарантия того, что ничего не происходит. Известно же, что сообщают только то, что надо и что приказано. Ну, что же, пока Сашенька на даче, а сын на службе, у меня есть возможность в одиночестве продумать все…»

Он заранее решил, что ничего записывать не будет, понимая, что записи могут в силу каких-то непредвиденных причин оказаться в руках у тех, кому они ни в коем случае не могут быть предназначены.

«Память – лучшее средство скрыть задуманное, – он погасил свет в гостиной и прилег на диван, – скрыть до тех пор, пока не наступит время, а главное не появится возможность сделать его доступным сначала посвященным, а там, глядишь, и …. Стоп! Рано что-то я так далеко заглянул, да и зачем? Мне, что слава нужна? Зачем? Куда я ее дену? И потом я всю жизнь служил и даже сейчас, в отставке, стараюсь и хочу служить Родине, которой присягал, был, остаюсь и буду одним из тех, о которых не рассказывают… Именно буду! И Федор будет! И те, кто пойдет с нами! Да, те, кто пойдет с нами и, если так сложатся обстоятельства, продолжат наше дело, которые умеют и которые научатся служить Родине как мы! Той Родине, какую мы любим! Но сначала надо хотя бы немного подремать.»

За годы службы Петр привык размышлять ночью, неоднократно убеждаясь, что именно в это время, ему удается обстоятельно продумать ту или иную проблему или ситуацию, найти верное решение, окончательно выстроить и сформулировать план действий.

Но спать не хотелось.

«Так, в такси я решил подумать, почему же я выделил слово «выпивка»? – Петр заложил руки за голову и вытянулся на диване. – Если, это подсказка, то в чем она? Или о чем? А, может, это напоминание? Но о чем? О чем… о чем… Надо вспомнить… надо вспомнить… Так, в такси я вспомнил то, что касалось выпивок на больших застольях, их, кстати было не так, уж, и много, но это ничего не дало. Значит, надо вспоминать не застолья, а другие случаи… Но ситуации, когда приходилось хотя бы по чуть-чуть принимать были очень часто…Какие же из них?»

Он вспоминал и вспоминал, но ни одна из памятных ему ситуаций не была связана с той идеей, которую он озвучил Федору.