Игорь Сотников - Люди слова

Ну а ООН, хоть и очень богатая организация – если ОНО захочет, то может себе позволить построить штаб-квартиру в любом месте на Земле – но ведь не это главное. А главное для неё, это её основополагающие принципы, на которых и зиждется эта организация. Да и политическая составляющая, и конъюнктура заложенные под здание этой организации, разве могут позволить, чтобы ООН так разбрасывалась деньгами, и тем влиянием, и значением, которое оно будет иметь, находясь как раз на земле оплаченной первым капиталистом и эксплуататором Америки Рокфеллером (какой вызов коммунистам). Ну а предложенная под штаб-квартиру Ниагара, была тут же забыта.

Но всё это – то, что Джон за свой благородный поступок получил от государства налоговые преференции – конечно домыслы не благожелателей миллиардера, а также не выдержавших честной конкуренции с ним разорившихся бизнесменов, а сейчас вольных болтунов коммивояжеров, ну и как без них – уволенных без выходного пособия, представителей пролетариата, которым всегда близки коммунистические идеи, раз им нечего терять кроме своих цепей. В общем, как бы то не было, а здание ООН стоит на своём настоящем месте и проводит свои заседания, брифинги и ассамблеи, даже несмотря на провокационные заявления, мимо него проезжающего на своём люксовом автомобиле, не совсем в себе, перебравшего воспоминаний Джона (всё верно, все знают, что их навевают и нагоняют).

– У нас частная собственность священна. Так? – уперевшись взглядом в напротив него сидящего мэра Нью-Йорка Джулиани, спрашивает его Джон.

– Так. – Соглашается с Джоном его близкий друг и по случаю такой дружбы, мэр Нью-Йорка Джулиани.

– А я вот возьму и аннулирую свой подарок! – вдруг заявляет Джон.

– Как это? – спрашивает его вдруг протрезвевший мэр Нью-Йорка.

– А скажу, что такие как ты коррупционеры, оказывали на меня давление и брали деньги за то, чтобы моё предложение о дарении земли под строительство здания ООН было принято. – Свои заявлением Рокфеллер окончательно роняет себя в глазах мэра Нью-Йорка, который уронив пепел от сигары себе в ботинок, совершенно не понимает, когда это он так оплошал, раз совершенно не помнит, чтобы ему за это деньги давали. Так что ответ мэра ожидаем и, он до глубины души возмутившись за прежнего мэра, который сдавая ему дела ничего такого не говорил, а сразу улетел на личном вертолёте отдыхать на Кубу, где его и расстреляли повстанцы, резко заявил в ответ:

– Не может такого быть.

– Может! – непримиримо заявил Джон и в подтверждении своих слов выкидывает вперёд прямо под нос мэру, сжатую в кулак правую руку. После чего внимательно смотрит на оторопевшего от такой его резкости мэра и добавляет. – Вот именно этой рукой я ставил подпись под договором дарения. Понял! – И мэру, даже несмотря на то, что он ничего не понял, а смотря на кулак, что существенней, не остаётся ничего другого делать, как только понять и в соответствии с этим сказать: Понял.

Но на этом испытания для мэра Нью-Йорка Джулиани не заканчиваются и, совсем от рук отбившийся Рокфеллер, вдруг очень страшно прищуривается («Неужели, сейчас прибьёт?», – ахнул мэр), и спрашивает мэра:

– А что это значит?

И взмокшему мэру только и остаётся, как не показывая виду этому обезумевшему от своих денег и могущества миллиардеру, охнуть и осесть в себя. «Говорили же мне, что дружба с миллиардерами до хорошего не доведёт. И точно. Сейчас он меня прибьёт», – забегали глазки у судорожно соображающего мэра. Ну а Джон уже весь горит от нетерпения и совершенно не готов так долго ждать ответа от этого недалёкого, от горшка два прыжка, что за мэра. И Джон, натянув на лице все свои подтяжки, зычно рыкнул на мэра: Ну!

– Это рука. – Только и нашёлся, что сказать мэр.

– Тьфу, на тебя. – Не сдержался Джон и олицетворил брызгами благодарного ему за то, что не кулаком, мэра. – Я спрашиваю. Какая, это рука? – уже более спокойно спросил мэра, выплеснувший всю горечь через слюну Рокфеллер. Но мэра не провести всем этим спокойствием. Он-то знает, что это спокойствие перед бурей, которая непременно разразится, стоит ему только дать не правильный ответ на этот, не просто вопрос, а определённо с умыслом вопрос.

«Да что ж такое. Что за день. – Взмолившись, вновь поплыл растерянный мэр. – И на что мне всё это! – хотел уже было вскинуть руки вверх мэр, но почувствовав на руке золотые часы, посчитав, что сейчас прибедняться будет не продуктивно, решил подумать над ответом этой загадки. – Может, дающая! – первая пришедшая мысль сразу же обрадовала мэра и растеклась теплом у него в животе. Но его радость тут же омрачило его знание антонимов. – А может, берущая? – Побледнел не готовый что-либо отдавать мэр Джулиани, правда, готовый в доказательство своей бедности, предоставить все декларации за последние годы своего пэрства (так он в шутку называл свою работу), где указан его мизерный доход (что поделать, раз он подкаблучник и всё имеющееся у них в семье имущество и денежные средства, принадлежит его супруге, видной безнесвумен Джулии; у него даже фамилия от имени жены).

Рокфеллер же, видя все сомнения мэра, даёт ему подсказку:

– Это та рука, которой я подписывал договор дарения.

– И что? – уже ничего не понимает мэр Джулиани.

– А то, что это правая рука, а я левша! – Что есть силы заорал Джон. Ну а дальше понеслось. Так для начала дав мэру в лоб, уже не смог сдержаться раскричавшийся Джон, который в своём нервном забытьи так разошёлся, что избил мэра гаванскими сигарами, которые так любил мэр. И как результат всему – он забыл о своей зловещей угрозе, подать претензионный иск и закрыть эти двери ассамблеи, что как раз не позволило расшатать мировые устои и не пустить на её очередную сессию представителей различных стран, среди которых были даже президенты.

И ведь это хорошо, что на этом свете, кроме алчных и до всего имеющих свой аппетит частнособственнических капиталистов, существуют не жалеющие себя, самоотверженно трудящиеся на благо своей и что уж говорить, на благо общего мира, такие мэры как мэр Нью-Йорка Джулиани, который принял на себя весь удар и не позволил осуществиться коварному плану Джона по лишению крыши над головой участников ассамблеи.

Что же касается этого камня преткновения, самой ассамблеи, то она есть олицетворение всего самого передового и прогрессивного, что есть в человечестве. Так с самого входа вас встречают выстроенные в алфавитном порядке флаги всех стран, членов этой организации. Внутри же самой ассамблеи всё демократично и как надо устроено, для всех и каждого из его участников, где каждый из них, ни в чём не будет обделён, в том числе и вниманием.

Так для каждой страны участницы ассамблеи – а их чуть ли не 193 страны – выделен свой секторальный стол, за которым представители стран, одев на себя наушники, смогут, удобно устроившись, слушать то, что им переведут вслед за речью очередного докладчика. А ведь эти докладчики не простые, а всё сплошь демократично избранные президенты стран и монархий. Правда их время от времени, хорошо, что только на трибуне, а не в стране, сменяют различные представители недружественных режимов, среди которых, что уж греха таить, через одного встречаются осуждаемые всем мировым сообществом диктаторы и просто не легитимные, то есть малосимпатичные, как правило, с усиками, тираны.