Евгений Горохов - Хроника кровавого века – 2. Перед взрывом

Глава 1

«1905 год, как известно, характеризовался обилием организаций и объединений, возникающих и плодившихся буквально как грибы после дождя. Образовывались не только различные рабочие союзы – но все лица интеллигентных профессий, спешили создать свои объединения. Мы имели союзы адвокатов, инженеров, профессоров, учителей и даже чиновников. И все эти отдельные союзы объединялись в одном центральном органе, в Союзе союзов, который всё больше политизировался».

Из воспоминаний начальника Петербургского охранного отделения полиции жандармского полковника Герасимова А.В.

Ноябрь 1905 года.

В Петербург зима пришла в первый ноябрьский день. Обильно выпал снег на радость ребятишкам и на беду дворникам, которые, чертыхаясь, сгребали его с тротуаров, а потом раскидывали на проезжую часть. Ямщики да ломовые извозчики пересели с колёсных экипажей и телег, на сани. Полозья саней хорошо скользят по заснеженной мостовой.

На первый взгляд казалось, что город живёт обычной жизнью. Всё так же по вечерам много праздношатающегося народа на Невском проспекте. Конные экипажи и автомобили, (которых в Петербурге ещё было мало), подвозят публику в Мариинский и Михайловский театры, работают рестораны и трактиры, а когда ударили морозы, на улицах и площадях дворники разожгли костры. Около этих костров обычно грелись дворники и городовые 1 1 Городовые – рядовые полицейские. , им подолгу приходилось бывать на улице. Так же собирались у костров простолюдины – их плохая одежда не спасала от лютых холодов и злых ветров. Около костров, обычно этот народ сетовал на горькую судьбу. Сейчас эти люди вели те же разговоры, но с ненавистью поглядывали они на стоящих тут же городовых, и громко заявляли:

– Ну, ничего, скоро отольются вам наши слёзы!

Что удивительно, городовые спокойно слушали бунтарей, не осаживали их, не волокли в полицейскую часть. Раньше за такие речи, вмиг бы скрутили! Нет, что-то не так в Петербурге.

Обратив внимания на эти сцены у костров, а потом, прогулявшись по Фонтанке и Невскому проспекту, вдруг замечаешь – здесь совершенно нет военных. В ресторанах офицеров по-прежнему много, но на улице они не появляются, передвигаются исключительно на извозчичьих экипажах. Пропали офицеры с проспектов и набережных! Не ходят больше по Невскому проспекту, выискивая девиц с жёлтыми билетами 2 2 Жёлтые билеты – в Российской империи у женщин занимающихся проституцией, полиция изымала паспорта, а взамен выдавала удостоверения личности, в которых ставилась отметка о прохождении медицинских освидетельствований. Эти удостоверения печатались на жёлтой бумаге. Отсюда название – «жёлтый билет». .

После расстрела шествия рабочих в Петербурге 9 января 1905 года, (этот день в народе прозвали «Кровавое воскресенье»), в городе было несколько случаев убийств офицеров, вот и боятся они ходить по улицам.

В рабочие слободки не заходят городовые, тоже опасаются. Полицию там заменила рабочая милиция, теперь рабочие сами поддерживают порядок в слободках. Причём патрули рабочей милиции можно встретить не только в слободках, но и на улицах города. Появились в городе люди с красными повязками, они дают указания городовым, составляют протоколы на домовладельцев, не обеспечивающих у себя во дворах своевременную уборку мусора. Их распоряжения послушно выполняют городовые, околоточные 3 3 Околоточные – должность в полиции Российской империи, аналогичная современному участковому инспектору полиции. и домовладельцы. Людей с красными повязками зовут – уполномоченные Совета рабочих депутатов Петербурга. Заседает этот Совет в помещении Вольного экономического общества 4 4 Ныне это учебный корпус Санкт-Петербургского университета культуры и искусств, по адресу Московский проспект дом 33. , верховодят там Хрусталёв-Носарь 5 5 Георгий Степановия Носарь (он же Пётр Алексеевич Хрусталёв (литературный псевдонин) 1877-1919) – социал-демократ. Присяжный поверенный в Петербурге. и Троцкий 6 6 Лев Давидович Бронштейн за пропаганду идей марксизма в городе Николаев, в 1898 году был арестован и сослан в Иркутскую губернию. В 1902 году Лев Бронштейн раздобыл подложный паспорт и вписал туда фамилию своего надзирателя в Николаевской тюрьме – Троцкий. С этим паспортом он бежал из Иркутска за границу. Под фамилией Троцкий, Лев Бронштейн и вошёл в историю. .

Все изменения, произошедшие в столице Российской империи, мало интересовали управляющего Московского учётного банка Александра Ивановича Гучкова. После событий «Кровавого воскресенья», всколыхнулась вся Россия, везде забастовки, собрания и митинги. Напуганный всем этим император Николай II, 17 октября 1905 года издал Манифест, в котором объявлял о послаблениях в общественной жизни со стороны власти. Царь обещал учредить совещательный орган, куда будут избираться «достойнейшие из достойных». Никакими полномочиями этот выборный орган наделён не был, но русская интеллигенция всколыхнулась. Везде шли собрания либералов. В Москве, инициатором таких собраний выступил Александр Гучков, он даже предоставил для них свою квартиру.

Московские либералы решили объединиться с петербургскими, и создать свою партию. В Петербурге либералов возглавлял тайный советник барон Павел Леопольдович Корф. Обсудить вопросы объединения, Гучков и Корф, договорились за обедом, в ресторане «Донон», который находится на Мойке, возле Певческого моста.

В полдень на набережной Мойки почти нет народа – гимназисты и студенты на занятиях, чиновники сидят в присутствии 7 7 Присутствие – так раньше звались государственные учреждения. , а офицеры, на улицах появляться боялись. Потому Гучков, расплатившись с извозчиком, обратил внимание на шедшего по тротуару мужика. Одет тот был в поддёвку 8 8 Поддёвка – русская верхняя, распашная одежда, с длинными рукавами. , с непокрытой головой, длинные волосы и густая борода его, были спутаны и нечёсаны. Мужик походил на юродивого или на разбойника.

– Застудишь голову мил человек, – сказал Гучков. Он поёжился в своём пальто с бобровым воротником, пронзительный ветер пробирал не на шутку: – Вон как ветер прихватывает!

– Эх, барин, сказано в Писании: «Холод и зной, лето и зима, день и ночь, не прекратятся». Всё от Бога нам дано, – усмехнулся мужик, – а на то, что от Господа, роптать не следует, а претерпевать с прилежанием надобно.

– Да ты братец философ, – усмехнулся Гучков, – как звать-то тебя?

– Гришка, раб Божий, – поклонился мужик.

– Ну, счастливо оставаться раб Божий Григорий, – кивнул Гучков и вошёл в ресторан.