Юрий Гайдук - Спас на крови

Головко не стал тянуть время, как, впрочем, не очень-то спешил и раскрываться перед Афониной. Только учтиво представился да сказал еще, чтобы она не волновалась особо, так как к ней лично у него нет никаких претензий.

Кажется, сработало. По крайней мере в ее взгляде уже не было прежней тревоги и настороженности.

Присев на краешек стула, что стоял подле кровати, Головко спросил участливо:

– Как вы себя чувствуете? Может, я не вовремя?

– Да нет, что вы! – спохватилась Зинаида. – Сейчас уже все нормально, но ночью… когда мне стало плохо… Честно говоря, испугалась даже.

– Хорошо еще, что догадались «скорую» вызвать, – посочувствовал ей Головко, – а не занимались самолечением. Кстати, это у вас впервые так?

– Да в том-то и дело, что ничего подобного не случалось, – с искренним возмущением произнесла Афонина. – Даже сердечко никогда не пошаливало, а тут вдруг…

Она тяжело вздохнула, видимо припоминая тот приступ боли, который привел ее в Кардиологический центр, и с долей чисто женского участия в голосе произнесла:

– Теперь-то я понимаю, почему тот жилец из девятого люкса попросил меня лекарство ему принести. Что-нибудь от сердца. У человека даже сил не было, чтобы с кровати подняться.

– Вы имеете в виду господина Державина? – моментально среагировал Головко. – Из девятого люкса.

– Ну да, – насторожилась Афонина, – из девятого. А что… с ним что-нибудь случилось?

– Да нет, все в порядке, – поспешил успокоить ее Головко. – А что касается нашего гостя… В общем, прихватило мужика, довольно сильно. Вот и приходится разбираться с гостями столицы.

Явно успокоенная подобным ответом, Афонина возмущенно произнесла:

А чего тут разбираться особо? Я вон до нынешней ночи тоже не знала, с какой стороны сердце. И вдруг прихватило так, что хоть криком кричи.

– М-да, – посочувствовал ей Головко, покосившись на застекленную дверь, за которой уже маячила фигура врача. Видимо, пора было закругляться, и он также участливо спросил: – А вы не смогли бы уточнить время, когда вас вызвали в девятый люкс?

– В половине второго, – моментально отреагировала Афонина. – Я это хорошо помню. Он еще позвонил по телефону, пожаловался, что сердечко расшалилось и спросил, нет ли у меня валидола.

– И что вы?

– Как и положено. Поставила в известность старшую дежурную, взяла у нее облатку валидола и отнесла в номер.

– И что дальше?

– Вот и всё, – поджала губки Афонина. И тут же, с тревогой в голосе: – Может, «скорую» надо было вызвать?

– Может, и надо было, – вздохнул Головко, думая в то же время о том, с чего бы это у молодой и совершенно здоровой женщины, которая никогда до этого не жаловалась на сердце, и еще далеко не старого гостя столицы в одночасье прихватило сердце, да так прихватило, что один уже в морге лежит, а вторая жива осталась только потому, что вовремя доставили в Кардиологический центр.

Впрочем, если говорить точно, не одночасье, а с разницей в несколько часов. Однако это, в сущности, ничего не меняло.

– И что, после того, как вы отнесли в девятый люкс валидол, он больше не звонил вам?

Афонина отрицательно качнула головой:

– Нет. Видать, полегчало человеку, вот он и уснул.

«Уснул», – хмыкнул Семен и тут же задал следующий вопрос:

– Вы не помните, в этот день господин Державин уходил куда-нибудь из гостиницы?

– А чего ж тут помнить! – удивилась Афонина. – День-то был солнечный, по-настоящему весенний, и он сказал еще, что все тридцать лет мечтал в такой вот денек по Москве побродить. А когда вернулся, это уже было ближе к вечеру, коробочку конфет шоколадных подарил. Сказал, что это к чаю. Чтобы дежурство не казалось слишком долгим. А оно, дежурство мое… – И она, видимо совершенно бессознательно, провела ладонью по левой стороне груди.

Теперь предстояло задать один из «центровых» вопросов.

– Зина, припомните, пожалуйста, в этот день он не был, случаем, встревожен или взволнован чем-нибудь?

– Какое там! Очень даже веселым был. И особенно когда в гостиницу вернулся. Помню, он еще переоделся и спросил у меня, на каком этаже бар.

– Выходит, он даже в баре успел побывать?

– Естественно! – как о чем-то само собой разумеющемся, подтвердила Афонина, и в ее глазах тут же встрепенулось чисто женское любопытство: – А может, он того… переборщил малость?

– А что, покачивало клиента? – в свою очередь спросил Головко.

– Да нет, вроде бы, – вновь поджала губки Зинаида. – Хотя, само собой, выпивши был… Но скажу вам сразу, в меру. Да, в меру.

«Итак, – подытожил Головко, – почти трезвый, щедрый, здоровый и веселый. К тому же, видимо, не жаловавшийся до последнего момента на сердце, так как у него с собой не было никаких сердечных лекарств, не говоря уж об элементарном валидоле. Однако сердце при этом прихватило так, что…»

М-да, судьба играет человеком, а человек играет на трубе. Пора было прощаться, и Головко, пожелав Афониной скорейшего выздоровления, прошел в кабинет заведующего отделением, чтобы задать те несколько вопросов, которые уже висели у него на языке. И один из них – мог ли не жаловавшийся на сердце мужчина, к тому же пребывающий в прекрасном расположении духа, поиметь скоротечный инфаркт, который закончился летальным исходом?

Уже спустившись к машине и не очень-то поспешая возвращаться в кабинет «о четырех стенах» родного Управления, Семен подставил лицо весеннему солнцу и, попытавшись сопоставить все то, что услышал от врача, с фактом трупа из «девятого люкса», достал из кармашка мобильник.

– Державина вскрывали? – спросил он, услышав голос дежурного патологоанатома. И пояснил: – Американца, которого в ваш морг доставили сегодня утром.

– Это того, который с инфарктом? – неизвестно зачем уточнил «трупный доктор».

– А что, есть еще один Державин?

– Вроде бы пока что нет, однако еще не вечер.

Как говорится, обменялись любезностями, и Головко не мог не отметить чувство профессионального юмора трупного доктора, на фоне которого привычный черный юморок мог бы и отдыхать.

– И все-таки?

– В очереди стоит.

– И долго ему стоять?

– Весна. Так что, клиент попер валом. Думаю, наш американец до утра не испортится.

– М-да, – только и промычал Семен, не очень-то любивший патологоанатомов и даже не допускавший мысли, что кто-нибудь из них будет ковыряться когда-нибудь и в его теле. – Не знаешь, кто с ним будет работать?

– Школьников.

Якова Ильича Школьникова, опытнейшего, еще советской школы, судмедэксперта, про которого на Москве ходили легенды и который не выезжал на место преступления, не приняв на грудь стакан водки, Семен знал давно, даже приходилось спирт и водочку попивать вместе, и поэтому он даже не сомневался, что этот зубр от судебно-медицинской экспертизы не упустит при вскрытии криминала, если таковой, конечно, имел место. Поблагодарив «трупного доктора», он порылся в распухшей от записей телефонной книжке и, когда услышал слегка надтреснутый, немного вальяжный голос «последнего из могикан», на всякий случай уточнил: