Лесли Уоллер - Посольство

Нед подождал, пока ее каблучки не застучали в коридоре, потом он сделал воздушный поцелуй, повернулся и вышел так, чтобы это видела Аманда.

– Да, Джок, – говорил П. Дж. Р. Паркинс кому-то на другом конце провода. – Не стоит ее пересылать. Я стер уже. Там интересно было только имя – Тони Риордан.

Он сидел в кресле так, будто его смастерили вместе с креслом.

– Да-а? – спросил шотландец с обычным раздражением.

– Риордан, – повторил Паркинс.

– И что, мне подключаться? – спросил Джок кисло.

– Если нет, значит, я тоже могу ошибаться.

Возникла неловкая пауза. Паркинс напомнил о себе:

– У вас есть файл по вчерашнему несчастному случаю с бегуном?

– У меня? Нет.

– Мне кажется, фамилия Риордан принадлежит не то парню, которого сшибли, не то тому, кто его сшиб.

Зевок был явственно слышен в трубке.

– Проработаем это, Питер, проработаем. – И линия в МИ-5 отключилась.

Вообще-то Паркинс мог сидеть, наклонившись и вперед и назад. Но, видимо, гены внушили ему, что торс сидящего должен быть в строго вертикальном положении. Чтобы разрядиться после стычки с шотландцем, он встал и начал расхаживать по узкому пространству между столами с электронным оборудованием и инструментами.

Он должен сделать несколько звонков. Надо позвонить дежурному сержанту и выяснить имя Риордана. Имя. Гражданство. Может, все это и совпадения. Может, он вовсе не Тони и не янки. Не исключено, что он Пеордан или Деордан, размышлял про себя Паркинс, потому что сообщение, которое он получил, было телефонным, а не письменным.

Но если это все же был Тони Риордан, американец, то что за игру ведет этот хитрец, полковник Френч?

Молодой человек в просторной, студенческого типа одежде лежал на животе: ноги были раздвинуты в стороны, руки согнуты в локтях, голова поднята, а глаза впились в окуляры бинокля – мощного и поставленного на специальную треногу, чтобы не дрожало изображение.

Он лежал в комнате, видимо, давно покинутой маленькой спальне, на третьем этаже современного жилого дома.

Дом, расположенный в узкой лощине среди богатой летней зелени Риджент-парка, мог быть раньше студенческим общежитием, а молодой человек – одним из его обитателей.

Но дело, которое его полностью захватило, хотя рядом с ним стоял термос с горячим кофе и лежали конфеты, показывало, что его присутствие в этом доме никак не могло быть законным.

На этой высоте в поле его зрения как раз попала довольно большая группа кустов и деревьев, посаженных через улицу и прикрывающих от нескромных глаз Уинфилд-Хауз, резиденцию посла и госпожи Фулмер. Улица, которая пролегала между наблюдателем и объектом его наблюдения, называлась Аутер-Серкл. В этот ранний утренний час немногочисленные машины проносились по ней на юг.

Именно по Аутер-Серкл бежал вчера Нед Френч, когда видел подъем «Олд Глори», а чуть позже – приглушенное сияние Большой лондонской мечети. Этот храм находился к югу от здания, из которого молодой человек продолжал наблюдать за окнами Уинфилд-Хауза и двумя въездами на его территорию с Аутер-Серкл.

Один въезд, прямо напротив общежития, позволял видеть все западное крыло Уинфилд-Хауза и его южный фасад. Но перед ним была протянута цепь, а железные ворота закрыты фанерными щитами, чтобы загородить дом от прохожих. Другой въезд, в нескольких ярдах к северу, оставался открытым, но его охраняли из сторожки. Редкие автомашины, въезжавшие на территорию резиденции, останавливались для проверки, а потом поворачивали налево по дорожкам из гравия к задней части особняка или в другую сторону, на стоянку позади оранжереи и теннисных кортов.

Молодой человек с биноклем взглянул на часы и, увидев, что уже одиннадцать, взял в руку «уоки-токи». [27] «Уоки-токи» – портативная радиостанция в форме телефонной трубки.

– Танго-два Чарли-первому.

Радиоприемник затрещал.

– Поговори со мной, дорогой.

– Обычный поток. Фургон садовника. Фургон «Ходгкинс и дочь – традиционные обеды».

– Ты наполнил мой день, о глаз Аллаха.

– Десять-четыре.

Молодой человек вытащил доску с зажимом и на разграфленном листе бумаги написал что-то против числа 11. Потом он вернулся к наблюдению. Неожиданно «уоки-токи» издала сигнал вызова.

– Танго-два, танго-два, посетители.

– Повтори, Чарли-один.

– Ты, о благословенный из людей, – сказал мужской голос. – Почистил ли ты свои ботинки, солдатик? Десять-четыре.

Озадаченный парень с биноклем уставился на молчащее радио. Только сейчас до него дошел смысл сообщения: кто-то шел с проверкой. Ну и что? Он был там, где должен был быть, делая то, что приказано. Зачем паниковать.

– Не вставать, – рявкнул голос сзади.

Молодой человек дернулся в сторону за маленьким «узи», [28] «Узи» – портативный автомат израильского производства. лежавшим рядом с «уоки-токи». Потом застыл.

– Здравствуйте, – выдавил он.

Небольшой человек крепкого телосложения стоял в проеме. На первый взгляд, он походил на озлобленного Микки Руни [29] Микки Руни – американский киноактер. – такого, который качает пресс по пятьдесят раз в день. То же, похожее на эльфа, лицо, только редкие седые волосы не спадали кудрями, как у актера.

– Ладно, – сказал мужчина. – К биноклю, Шультхайс!

– Слушаюсь, мистер Рэнд.

– Что там делается?

– Все как обычно, мистер Рэнд. Грузовики с продуктами и товарами.

– Следи за тем, о чем болтают в посольстве. Ты слышал о воскресном плане?

– Мистер Крофт мне рассказал. Что-то вроде сборища знаменитостей.

– Отменяется, Шультхайс.

– Хм?

– Не будет. Никакого сборища. Мы не допустим этого.

– Но, как я понимаю, это идея миссис Ф.?

– А ты пойми по-другому, Шультхайс.

– Да, мистер Рэнд.

Разговор двух американцев гулко отдавался в пустой комнате, будто где-то вдали шли переговоры по межпланетным каналам.

– Ладно, собирайся и следуй за мной, – сказал Рэнд молодому человеку. – Сейчас мы усилим нашу группу электронного подслушивания двумя мощными фигурами – тобой и Дитрихом. Все входящие и выходящие звонки записываются на пленку и расшифровываются.

– Что, даже и по телефонам миссис Ф.?

– В первую очередь.

– Да, мистер Рэнд.

Невысокий седой человек взглянул на него с вызовом сверху вниз.

– Давай, давай, иди. – Он подождал, пока Шультхайс собрал свое оборудование в обычную полотняную сумку, застегнул ее на молнию и поднялся на ноги.

– Все в порядке, мистер Рэнд.

Пара казалась очень странной. Шультхайс со своей сумкой сошел бы сейчас за студента, направляющегося домой на летние каникулы. А Ларри Рэнд, возглавлявший резидентуру Компании в Лондоне, походил на кого угодно, кроме резидента. Жокей на пенсии? Тренер по тяжелой атлетике? Что-то связанное со спортом? В его наклоненной вперед фигуре было что-то агрессивное, бульдожье, соотносящееся с его рявкающей манерой отдавать приказания и общей самоуверенностью.