Юрий Аракчеев - Презентация

Страшно не было. Наоборот. Едва ли он ощущал когда-нибудь такое чувство свободы.

Впрочем, только в самый первый момент. Когда счастливо удалось миновать охрану у входа, потом празднично украшенное фойе и занять место в зале неподалеку от первых рядов, в среднем ряду и с краю. Усевшись, он едва мог сдержать эйфорию мальчишеского восторга. Получилось! Теперь только бы Он пришел, а еще лучше все трое, хотя главное, конечно, Первый, самый главный. Азраил, ангел смерти, ждет. Еще немного, и справедливое возмездие совершится.

Презентация! Презентация! Представление совместного российско-американского издания – «Интер-ньюс!» – воистину новый шаг к сближению двух великих стран, Соединенных Штатов Америки и России! Будут выступления главных соредакторов и приветствия, будет маленький концерт, будет короткий, но оч-чень художественный фильм-сюрприз. Угощение, разумеется, тоже будет, а как же. И это еще что… Сам обещал быть – сам Президент вместе с высшим руководством страны! – не говоря уже об иностранных гостях! Ну, конечно, представители прессы и телевидения. Обещали даже экстренную прямую трансляцию, вот как! Сенк ю, леди и джентльмены, дамы и господа, спасибо вам за этеншн.

Презентация! Презентация! Настоящий праздник, искра радости в измученной трудностями столице, маленький пикничок-с на большом пути молодой великой страны, устремленной к новой, теперь-то уж точно свободной жизни – с капитализмом-с, рынком-с, религией-с и всеми прочими прелестями, о которых столько лет мечтали замордованные социализмом трудящиеся. Презентация! В Киноцентре, новом шикарном здании, совсем неподалеку от знаменитого на весь мир Белого дома России. Колоссально, грэнд!

Толпа у входа потихоньку росла. Милиционеров и омоновцев в форме было немного, человек двадцать-тридцать всего, но внимательные молодые личности с цепким взглядом стояли группками, парами, поодиночке по всему периметру здания Киноцентра, у каждых дверей, на ступеньках лестницы, ведущей к главному входу, на всем пути от метро. Людей шло не очень много, посторонние прохожие могли и не заметить ни особенного людского потока, ни личностей в штатском, но у входа все же образовалась толпа – небольшой тромбик, сгущение, которое с одной стороны рассасывалось, а с другой нарастало, – и по взволнованности, напряженности лиц, скованности, ограниченности движений можно было легко догадаться, что произойти должно нечто очень, ну очень важное.

Несколько больших и маленьких телевизионных и киноавтобусов неподалеку от входа, множество разноцветных, сверкающих чистыми лакированными телами автомобилей, аккуратно выстроившихся у парапета, придавали особую значительность действу. Вот разве что музыки не было, это да.

Тщательно проверяли пригласительные билеты и удостоверения личности, потому что билеты были ведь именные. Люди в штатском зорко оглядывали входящих, портфели и сумки необходимо было сдавать в камеру хранения тут же, неподалеку от входа.

– Нет, нет, граждане, не каждому, конечно, не каждому, это ж если все сразу повалят, куда ж… Билетики на сей раз именные – бесплатные, но именные-фамильные, – это вам не какое-нибудь хухры-мухры, не очередные «Рога и копыта» под названием гордым «СП», это мероприятие солидное, с присутствием самого Президента, так что, извините, пардон то есть, билетик ваш пригласительный и документик тут же, будьте любезны, ага, проходите, плииз… А сумочки-портфельчики вон туда, у нас камера хранения, пожалуйста, будьте любезны, не обессудьте уж. Милости просим, добро пожаловать, следующий. О-кей!

У него проверили тоже. Депутатское удостоверение и значок сделали свое дело. Пропускающий даже приветливо, чуть ли не дружески кивнул ему. Небось, тоже «афганец», брат.

И вот теперь он сидел в зале, молился мысленно о том, чтобы все получилось, и воспоминания о недавнем прошлом сами собой проплывали…

Нет, не сборы были самым тяжелым. И не решение. Решение было естественным. Путь к нему был долгим, мучительным, но когда понял, что надо делать, стало легко и свободно. Это лучший выход. Достойный и честный. Похоже, единственный.

Сборы тоже дались легко. Все наредкость удачно складывалось. То, что надо было достать, достал. И быстро придумал, как сшить «сбрую» – серо-зеленые плитки получились, как на «лимонке», под рубашкой. Он – большая «лимонка»… И никто ни о чем не догадывался, ни близкие, ни знакомые, вот что важно. Конечно, никому и в голову не могло прийти такое. Простота решения ошеломила его самого. И впервые за долгие последние месяцы он ожил, почти счастлив был. Как ни подмывало рассказать кому-то, молчал, держался. Пусть на самом деле никто ничего не знает, иначе «сознавшихся» потом будут брать пачками. Гранату-взрыватель, маленькую «лимонку», тоже легко достал, купил на толкучке у незнакомого. Запал усовершенствовал, чтобы не через четыре секунды, а – сразу. И буквально за час – в озарении – сочинил «историческое», последнее в этой жизни послание. Перепечатал сам в конторе, сделал на ксероксе у знакомых пятьдесят копий и утром разослал по адресам, которые заготовил раньше: бросил в почтовые ящики в разных районах города.

И все же не это, не это оказалось самым трудным, мучительным, как теперь стало ясно, не это…

Презентация! Презентация! Воистину жизнь непобедима. Она не кончается даже в столь тяжелые периоды существования когда-то великой страны. Фойе Киноцентра убрано сотнями цветов (каждый из цветочков – не один десяток рубликов у цветочников, жителей знойных областей бывшей державы), столы внизу в ожидании многочисленных высоких гостей уже ломились от бутылок всевозможнейшего калибра, от подносов, ваз, тарелок, тарелочек, затейливо выложенных бутербродами и просто кусочками разнообразных закусок – ах, какие восхитительные орнаменты, полузабытые многими даже из тех, вполне избранных гостей, которые нечасто бывают в скучных и мрачненьких магазинах наших времен – победившей молодой демократии! Ах, какие запахи реяли уже опьяняющими волнами в волшебном пространстве за мрачноватыми серыми стенами современного здания, какие ароматы! Но здесь ведь не только гастрономические и цветочные зефиры и струи – здесь еще и совершенно пленительные букеты женских духов – из Франции, из самого Парижа, даром что вторая половина газетной редакции американская, Париж-то он ведь остается по части «духовных» изобретений непревзойденным! Божественное очарование царит в фойе… Экселент! Бьютифул! Бон апетит! И – ах, как много, как мени фэр лэдииз – прекрасных дам! – в России! И ведь какие наряды у них у всех, какие умопомрачительные прически! Уж, конечно, здесь не обошлось без привлечения представительниц самой изысканной природной модификации, чаровниц высшей пробы, чудом удержавшихся пока еще на территории бывшей одной шестой, не покинувших все еще палубу тонущего корабля, ставшую, увы, почти непригодной для жизни! За что им сердечное, дружеское спасибочко-с от остающихся бедных аборигенов.