Юлий Дубов - Меньшее зло

После традиционных заклинаний о нерушимой суверенности обеих республик, единении братских народов и так далее одной строчкой следовало скромное упоминание о целесообразности паритетного подхода к финансово-денежной политике нового государства.

Именно это и было камнем преткновения на многотрудном пути объединения, на который первыми вступили Ельцин и Лукашенко. Все эти годы белорусы требовали распределить эмиссионную нагрузку между обоими Центробанками, справедливо опасаясь, что братская Россия, подтянув все под себя, начнёт печатать ровно столько рублей, сколько ей самой потребно, а к нуждам равноправного партнёра отнесётся без должного понимания. Россия же с достаточными основаниями полагала, что если доверить печатание денег братской Белоруссии, то та обрушит всю рублёвую зону со скоростью, зависящей только от производительности печатного станка.

Беспрецедентный характер сделанной Россией уступки предполагал, естественно, наличие некоего противовеса, который не замедлил обнаружиться в следующем же абзаце.

На время неизбежного переходного периода президентом союзного государства становится действующий президент Российской Федерации. При этом свои теперешние полномочия он с себя слагает. Вернее, уже сложил, ибо договор вступил в силу минут десять назад, в момент подписания.

Есть какие-то тонкости с ратификацией всеми палатами обоих парламентов, но за этим, если иметь в виду расстановку политических сил, дело не станет.

— Вот оно что, — сказал Карнович Дженни, которая уже выбросила в Интернет первый текстовый файл, наговорённый ею в микрофон мобильного телефона. — Вот оно что… Называется это — государственный переворот. Очень изящно сделано. Сели, подумали, договорились, подготовились как надо… Что особо надо отметить — недовольных не будет. Всем выгодно.

— Почему?

— Потому что. Президент — теперь уже бывший — наконец добился обещанного: получил почётное назначение. Ему хорошо. Всем партиям, включая Восточную Группу, даётся возможность побороться за президентское кресло в России. В рамках закона, без всяких силовых приёмчиков. Журналистам, пиарщикам, политтехнологам — просто подарок. Они сейчас своё материальное благосостояние так поднимут… А то застоялись.

— Вы считаете, что в России будут новые президентские выборы? — Дженни включила диктофон.

— Обязательно. По закону. А пока… — тут Карнович хлопнул себя по лбу. — Я же только сейчас сообразил. Дженни! Записывай. Предсказание будущего. Называю фамилию следующего президента России и готов заключить пари. Моя ставка… — он задумался и решительно объявил: — Десять тысяч долларов. Больше просто сейчас нету. Следующим президентом России будет ваш хороший актёр и мой красный матрос, нынешний председатель правительства Рогов Федор Фёдорович.

Дженни решительно замотала головой.

— Это невозможно! Его никто не знает. Он… Как это… Не-изби-раем, — выговорила она по слогам трудное русское слово.

— Хотите принять пари?

— Нет. Я не азартная.

— Да что вы говорите? Впрочем, правильно делаете. Если выключите диктофон, объясню, почему правильно.

Дженни послушно нажала кнопку и приготовилась слушать.

— Именно он будет, по закону, исполнять обязанности президента до выборов. Следовательно, в его распоряжении уже сегодня колоссальный административный ресурс. Раз.

Его заявления насчёт кавказской проблемы однозначны — надо воевать. Эта война станет невероятно популярной и будет работать на него. Два.

Ни одного сколько-нибудь влиятельного генерала, который мог бы вступить в игру, в Москве сейчас нет, они все в Чечне, и будут там скакать по горам, пока не поймают последнего международного террориста. Это занятие, поверьте мне, на всю жизнь. Уж я-то Кавказ знаю. Три.

И ещё. Тут все строят гипотезы — куда запропастились наши великие олигархи? Чего это их всех вдруг в провинции потянуло? А у меня своё мнение есть, и чем больше я думаю, тем сильнее в это верю. Наши нувориши с самого начала были в курсе всей этой затеи, и сейчас спешно готовят в регионах будущую президентскую кампанию. И деньги сейчас туда идут бешеные, и инициатива уже захвачена. Так что Восточная Группа, или кто там ещё захочет потягаться за Кремль, могут отдыхать. Это четыре.

— Вы хотите сказать, что сегодняшнее событие подготовлено олигархами? — Дженни потянулась к диктофону, но Карнович перехватил её руку.

— Уверен, что нет. Не знаю почему, но уверен на сто процентов. И это, если хотите, пятый и последний довод в пользу моего прогноза. Похоже, в богатой талантами Российской державе обнаружился ранее дремавший гений, который и придумал всю интригу.

Бедный, бедный Робин Крузо… Когда волны разнесли в щепки корабль и утянули в холодную глубину моряков, он единственный спасся и оказался на необитаемом острове, собрал выброшенные на берег пожитки, соорудил хижину и начал новую одинокую жизнь.

Окружавшая его и в свою очередь окружённая со всех сторон водой природа существовала по своим природным законам. На жалкую человеческую фигурку ей было наплевать. Выходили из берегов реки и пересыхали ручьи, ураганный ветер разбрасывал только-только начавшие дымить ветки, а тропический дождь безжалостно разделывался с ещё не родившимся огнём, из болот выползали мерзкие рептилии, прожорливые ночные хищники уносили с невероятным трудом добытое мясо, а невесть откуда взявшиеся стаи птиц в мгновение ока склёвывали брошенный в землю семенной фонд.

Но Робинзон выстоял. Обучил попугая английскому языку, цивилизовал обнаруженного в кустах туземца и дождался корабля, который умчал его в далёкую и казавшуюся навеки утраченной Англию.

Как же удалось выжить Робинзону Крузо? Сыграло роль несгибаемое англосаксонское упрямство? Или протестантская пассионарность?

«Испытывает меня Господь, — наверняка бормотал по утрам Робинзон, оглядывая разгром, учинённый природой за ночь, — ох как испытывает. Ведь не иначе как по Его соизволению утонули все, а я, единственный из всех, спасся. Так раз Богу было угодно, чтобы я уцелел, лучшее, что можно сделать, — это исполнить Его волю. Ведь если я сложу руки, сдамся и лягу на землю умирать в тоске и отчаянии, то тем самым подведу Господа, избравшего меня для испытаний, окажусь недостойным Его великой милости. А значит, никак нельзя сдаваться, ибо я верю в Господа, но и Господь поверил в меня. Кто я такой, чтобы не оправдать эту веру?»

Поэтому из веточек, камешков и лоскутков Робинзон сотворил маленький мир. Этот мирок и обеспечил его существование среди враждебной природы.

— А с чего это всё решили, что природа была враждебной? — спросили как-то два любознательных человека. — Природа оставалась просто природой. Она жила сама по себе, ей и дела не было до Робинзона. Чтобы Робинзон Крузо смог построить свою островную экономику, ничего, кроме упорства, и не надо. А с упорством у него было всё хорошо. И в этом его счастье. Потому что будь природа действительно враждебной, причём целенаправленно враждебной, она бы Робинзона загубила максимум за неделю-другую.