Чингиз Абдуллаев - Волшебный дар

— Да, — подтвердил Дронго, — они отошли от меня за несколько секунд до вашего появления.

— Вот поэтому и узнай, — попросил Брюлей.

Дронго прошел по коридору. Остановился рядом с Мурашенковым и Сарычевым.

— Какое несчастье, — осторожно сказал Сарычев, — кто мог подумать, что она застрелится.

— Почему вы так решили? — поинтересовался Дронго.

— Ее же не могли убить, — испугался Сарычев, глядя на молчавшего Мурашенкова, — или вы думаете иначе?

— Мне кажется, ее застрелили, — признался Дронго.

— Что? — еще больше испугался и удивился Сарычев. — Что вы такое говорите? Кто мог ее убить? Отель охраняется, вокруг полно людей.

— Подождите, — требовательно приказал Мурашенков, взглянув на Дронго, — вы считаете, что это убийство?

— Мне кажется, что безусловно. Иначе нужно допустить, что она выстрелила себе в сердце, затем спрятала куда-то пистолет и упала на постель, чтобы эффектно умереть.

— Ценю ваш юмор в такой ситуации, — хмуро парировал Мурашенков, — но кто мог это сделать?

— Если бы я видел, то обязательно сообщил бы об этом ее мужу.

— А кто ее нашел?

— Горничная. Она закричала, а я как раз в это время сидел под балконом на террасе.

Мурашенков оглянулся на толпу, стоявшую у дверей сьюита, который занимали Фармеры.

— Давайте отойдем, — предложил он.

Втроем они спустились в холл первого этажа. Перед стойкой портье было расставлено несколько кресел.

— Садитесь, — показал на них Мурашенков. Было заметно, что он привык отдавать распоряжения.

Но Дронго сначала подошел к портье. Вместо Жозе за стойкой он увидел молодую женщину.

— Сеньора Кэтрин Фармер не вернулась? — спросил он.

— Нет, сеньор, — испуганно ответила женщина, — они с сеньором Вилари уехали.

Дронго вернулся к креслам, где уже расположились Мурашенков и Сарычев. Первый снял очки и протер стекла. Затем обратился к Дронго:

— Мы ушли вшестером примерно в одиннадцать часов утра. Если исключить сотрудников отеля, горничных, служащих, охранников и обычных гостей, то из людей, знавших Фармера и его жену, в здании оставалось несколько человек. Ваш знакомый мсье Брюлей, польская спутница пана Шокальского, Кэтрин Фармер со своим мужем и их визажистка. Значит, у нас только пятеро подозреваемых, если не считать вас, господин Дронго.

Этому человеку нельзя было отказать в логике. Но Дронго улыбнулся и покачал головой.

— Нет, — сказал он, — не совсем так, как вы полагаете. Вы правильно решили насчет сотрудников отеля. Вряд ли мы можем подозревать кого-нибудь из них. Здесь работают в основном выходцы из небольшого Алвора, а там все друг друга знают: многие находятся в родственных отношениях или дружат семьями.

Но есть еще одно очень важное обстоятельство, которое вы не учли. Дело в том, что я сидел под балконом и мог услышать выстрел, если бы убийца выстрелил после того, как я появился на террасе. Но я ничего не слышал. Похоже, что женщину убили раньше. Учитывая, что здесь достаточно влажная и теплая погода, характерная для южного побережья Алгарве, можно предположить, что убийство было совершено примерно час назад. Тело еще не успело остыть, а кровь — впитаться в постель. Получается, что в ваших расчетах есть одно неучтенное обстоятельство.

— Какое? — быстро спросил Мурашенков.

— Вы вшестером вышли на лужайку перед зданием отеля, чтобы отправиться играть в гольф. Все видели, как вы собираетесь вместе. Это было бы великолепным алиби для всех шестерых. Однако один из вас мог войти в номер к Джеймсу Фармеру, выстрелить в его жену и лишь затем спокойно спуститься вниз, зная, что алиби ему обеспечено. Таким образом, мы можем подозревать еще пятерых, если не считать вас, господин Мурашенков, — вернул слова своего визави Дронго.

Арсений Викторович помолчал. Затем негромко сказал:

— А вы злопамятны.

— Нет. Я обязан рассмотреть все варианты. И в этом случае у нас не пятеро подозреваемых, а двенадцать. Две команды по шесть человек. И среди этих двенадцати может оказаться конкретный убийца, который выстрелил в Сильвию Фармер. Хотя одного человека я бы наверняка исключил.

— Себя? — иронично осведомился Мурашенков.

— Нет, — Дронго не стал подыгрывать своему собеседнику, — бывшего комиссара французской полиции мсье Дезире Брюлея. Я скорее поверю, что сам застрелил эту женщину, чем стану подозревать этого человека.

— Хорошо, — подумав, согласился Мурашенков, — вы и он не знали Фармера до приезда сюда. Будем считать, что у вас не было никаких мотивов. Хотя вас могли нанять для убийства. Но предположим… Тогда остается восемь человек. Я исключаю польскую спутницу пана Шокальского и визажистку Кэтрин Фармер.

— Я бы не стал их исключать, — неожиданно сказал Дронго.

Сарычев вздрогнул.

— Какой вы странный человек, — сказал он, — с вами трудно разговаривать. Почему вы подозреваете этих женщин?

— Пани Томашевская знала Фармера еще до того, как вы с ним познакомились, — пояснил Дронго, глядя в глаза Мурашенкову. Тот воспринял сообщение внешне спокойно, но было заметно, как дрогнули зрачки его глаз. Даже стекла очков не могли скрыть того, что он нервничает.

— А французская визажистка оказалась последней, кто входил к убитой, — привел второй довод Дронго и снова заметил, как сузились глаза Мурашенкова. Арсений Викторович явно не был готов к двум таким фразам.

— Тогда выходит, это она убила Сильвию, — растерянно предположил Сарычев.

— Погодите, Николай Андреевич, — нервно дернулся Мурашенков. — Откуда вы все так быстро узнали? Вы специально следили за семьей Джеймса Фармера? Зачем вы сюда приехали? Вас кто-то прислал?

— У меня такая профессия — все узнавать, — напомнил Дронго, — и не нужно так нервничать. Вы все еще полагаете, что меня наняли ваши конкуренты?

— Кстати, насчет конкурентов, — напомнил Мурашенков, — вы знаете, кто вышел последним к нам на лужайку? Кого мы все ждали?

— Знаю. Тадеуша Шокальского.

— Пан Шокальский имел все основания не любить семью Фармера, — задумчиво сказал Мурашенков.

— Как и вы Шокальского, — напомнил Дронго, — я был свидетелем, как вы вчера спорили.

— Это не имеет никакого отношения к убийству Сильвии Фармер, — жестко заметил Мурашенков, повышая голос. Впервые он не выдержал и сорвался на крик.

— Не кричите, — так же жестко одернул его Дронго, — я не ваш подчиненный, и здесь не ваш офис. Я имею право высказывать любые предположения. Например, даже такое безумное: вы знали, что Шокальский спустится позже всех, и сделали все, чтобы специально его подставить. Возможно, даже оставили пистолет в его номере.

— Вы сумасшедший! Мы конкуренты, но зачем нам убивать жену Фармера? Скорее мы перестреляли бы друг друга. — Мурашенков сделал движение, намереваясь подняться, затем неожиданно рассмеялся: — Как здорово вы вывели меня из себя! И разговорили. А я считал себя гораздо устойчивее. Отдаю должное вашему умению.