Михаил Попов - Кто хочет стать президентом?

– Подожди, может, еще явится, он гулена.

– Уже третий день, третий!

– Что?! – Майор чуть не сорвался с шепота на крик. – Ты была в полиции?

– Была.

– Ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если… Ладно, успокойся, успокойся, говорю, за три дня с ним ничего не может случиться. Я что-нибудь придумаю.

С территории промзоны раздались незнакомые голоса:

– Там что-то шебуршит.

– Да тут собак чертова прорва.

Майор понял: на сей раз расчет его подвел, и очень грубо. Есть еще в городе Москве силы, готовые ради его поимки сидеть по засадам.

Он начал осторожно выниматься из щели, стараясь не «шебуршить». Один шаг назад, другой. Теперь осторожно – к ближайшему дереву. Слившись с его шершавым туловищем, майор затих, оценивая обстановку. И тут самым неприятным образом подтвердились слова парня из засады насчет «чертовой прорвы» собак в здешних местах. Унюхав своего благодетеля и балователя, все эти Жучки и Шарики хлынули к нему и полезли целоваться, производя, разумеется, немалый шум.

Елагин отмахивался от них, набирая американский номер.

Андрей Андреевич лично обошел кругом свою лучшую машину – подарок концерна «Мерседес» крупному политику, ведущему бескомпромиссную борьбу за продвижение либеральных ценностей на евроазиатские просторы. На этих просторах случается всякое, и потому машина была подарена в бронированном варианте. Прямое попадание пули АКМа, гранаты из подствольника, взрыв противопехотной мины не могли причинить вреда пассажирам такого экипажа.

Провожать вышли многие. Нина отправлялась на очередной прямой эфир. Новая затея телевизионщиков: дебаты в формате не первых лиц, а ведущих экспертов всех штабов. Капустин отговорился тем, что он не публичный человек. И правда, на людях он мямлил, а не ораторствовал. Нина была предпочтительнее для этого дела и по другим соображениям. Капустина знали, а ее уважали. Да и слова с остренького ее языка слетали с такой скоростью и настолько вовремя, что сражаться с ней публично мало кому хотелось.

«Мерседес» выехал за ворота пансионата.

Андрей Андреевич вздохнул, ни на кого не глядя:

– Ну, пойдем смотреть кино.

И стал подниматься по ступеням.

– Тамара!

– Что тебе еще? Да, я не справляюсь с ним. Ребенка как будто подменили. Возможно, когда приедет мама…

– Ты же знаешь, Мария Геннадьевна задумала сходиться со своим полковником, ей не до Игорька.

– Тогда я не представляю, что делать. Тебе легко говорить, ничуть меня не жалко!

Обрыв связи.

Майор собирался нырнуть в темноту, но тут опять забеспокоилась трубка.

– Дарлинг, это ты?

– Я.

– Ты не занят?

Два парня, вышедшие с промзоны, не могли не обратить внимания на необычную собачью свадьбу у одной из близлежащих лип.

– Саша, я соскучилась, а ты соскучился?

– Трудно сказать. У меня, понимаешь ли, сбежал сын.

Один из охранников свистнул, видимо, требуя подмоги. Другой полез в карман за стволом.

– Как сбежал?

– В Америке сбежал, в Нью-Джерси.

– Давно он в Америке?

– Пару недель.

– С матерью?

– От нее и сбежал.

– Его ищут?

– Да. Но плохо.

По мерзлой земле гулко застучали три пары каблуков, клубы белого дыхания вздувались над этой наступающей армией.

– Тебе плохо, дарлинг?

– Сейчас выяснится.

Майор спрятал телефон, дважды набрал в грудь и медленно выпустил огромную порцию энергетического морозного воздуха. И с криком: «Горации против Куриациев!» вырос перед охранником, лидирующим в атаке. Несложная подсечка – и самый стремительный полетел в толпу взвизгнувших собак, перемешиваясь с ними.

Второй из набегавших уже что-то успел понять в происходящем, но не настолько, чтобы оставить свою физиономию в неприкосновенности. Выверенный встречный удар в подбородок – и он сделался неподвижен, а потом начал оседать.

Третий Куриаций атаковать раздумал и бросился в обратном направлении, крича что-то вроде «все сюда!».

Из ворот промзоны один за другим стали выбегать люди, их было так же много, как гвардейцев кардинала в фильмах о д'Артаньяне.

Оценив обстановку, майор рванул прямо в лес – довольно редкий, но весьма обширный, с голым ломким подлеском, хрустевшим под ногами, пахнувший холодной сыростью и – совсем уж невероятно – грибами. Самое важное – лес был черный, непроглядный: луна только собиралась всходить.

Образовалась погоня. Не видя свою дичь воочию, охотники развернулись широким фронтом, намереваясь прочесать кусок Лосиного Острова, где задумал сховаться собачий идол. Они ломились по лесу как лоси, создавая массу треска, на фоне которого был неразличим индивидуальный шорох беглеца. Вскоре их командир сообразил, что это неправильная тактика, и велел всем замереть, но майор тоже догадался это сделать. Так пришлось на так. И ничего бы охотникам не светило, не прийди в голову майору – очевидно, от беготни и бешеного адреналина – простая сильная мысль. Он быстро набрал номер Бобра.

– Ты? Ты где?

– В Москве, на Красной площади. Помнишь, мы выкрали Нину с завода? Ты еще держал ее мобильник в руках.

– Ну?

– Срисовал номер?

– А то.

Майорский шепот был услышан. Раздались крики преследователей:

– Здесь, здесь! Сюда!

– Перезвони, – шепнул Елагин, а сам рванул влево и начал лихой слалом, цепляясь за гнилые ветки и сучья. Вовремя зафиксировался у черного ствола, задавливая в себе дыхание.

Погоня прохрустела мимо, подбадривая себя боевым матом.

Майор снова схватился за телефон:

– Ну, Бобрик?

– Набивай.

– Спасибо.

– Знаешь, брат Сидора Лапузина прилетает завтра в Москву, ты бы его нашел. Он рвется на телевидение, но его не пускают.

В этот момент перед самым лицом майора возникла бледная физиономия с распяленным от удивления ртом. Видимо, кто-то из благоразумно задержавшихся в тылу погони. Удар Елагин нанес рефлекторно. Физиономия канула во мрак, оглашая окрестности воплями болезненной обиды.

Крылья погони развернулись.

Майор бросился в противоположном направлении.

Шофер не спешил. Выехали с запасом, положив минут сорок на пробки. «Мерседес» Нины Андреевны плавно плыл в потоке машин, давая себя обгонять, никому не портя дорожную жизнь своим авторитетом.

Нина волновалась. Над ее головой к крыше машины была приклеена толстая плита поролона, сама Нина покоилась на «наполеоне» из плоских подушек, как принцесса на горошине, плюс была накрепко пристегнута ремнем. Водитель тоже применил все возможные средства защиты. Он знал качества своего авто, и его грела мысль о премиальных, обещанных ему по итогам операции.

Дал о себе знать телефон.

Разговаривать ни с кем не хотелось. Но это был ее личный, старый, еще довыборный аппарат. Все, кому полагалось с ней общаться, знали новый, а этот она просто таскала в сумочке. Даже забавно.