Юрий Рогоза - Убить Юлю II

Я знал, что спорить с ним бесполезно, но не молчать же было, в самом деле, тем более что Ю продолжал уплетать сладкие деликатесы…

- Знаешь, Микеле, – я закурил назло ему, некурящему (может, выгонит?..), – возможно, если бы Мария Дэви Христос проповедовала социальную справедливость, за ней бы пошли миллионы…

- Ну, пошли бы, пошли!.. – Броский возбуждался все больше, и я в который раз подумал, что такое тучное тело не может, попросту не должно быть таким упруго-подвижным, в этом есть что-то неестественное. – И куда бы вышли?!.. Да никуда!! Не понятно, что ли?.. Потому что твоя Юля – ну точно такой же кровосос, как остальные! Только намного круче. И злее… Ее не кто-нибудь - сам Паша Лазоренко научил миллиарды тырить! А он в этом деле первый мастер был!.. Справедливость… Хоть ты не начинай, я тебя умоляю… Ты же у нее радныком числился, кстати говоря! Много ты справедливости наблюдал? Ты сам, лично?!..

… Я не наблюдал справедливости, Микеле, ты прав. Чуть освоившись в коридорах Кабмина, я первое время часто заносил в отдел контроля жалобы разных людей – они вдруг со всех сторон посыпались на меня нескончаемым потоком людских горестей и надежд, накопившихся за предыдущие годы. Их принимали, крепили к ним ярко-оранжевые квадратики со строгой черной надписью «ОСОБЛИВИЙ КОНТРОЛЬ», бережно клали на солидные полки, а потом… не происходило ничего. Вернее, происходило – приходили наглые в своей безликости отписки, в которых мелькали фамилии проверяющих и слова «не виявлено», «не встановлено», «плануємо прийняти до розгляду»… Я сменил номер мобильного, прятался, выбрасывал приходящие по почте конверты, не читая… Это было низко и трусливо, да, я словно отворачивался от криков и тянущихся рук тонущих, но что было делать, если «спасательные круги» новая власть (как и старая) берегла для себя и «своих», а тысячи мелких вер в справедливость, за каждой из которых стояла человечья судьба, с моей подачи разбивались в щепки, сменяясь циничным неверием и усталостью…

Я еще один эпизод запомнил, не мог не запомнить. Во время одной из нескольких личных встреч с премьером Юлей я достал несколько листов бумаги, убористо исписанных людскими просьбами и проблемами. Себе не просил ничего, поэтому излагал воодушевленно, с легким сердцем. Пани Юля никаких пометок не делала, привычно и четко вынося устные резолюции:

- Це до Миколи…

- Це – хлопцям у восьму кімнату...

- Це моїм помічницям нагадай, вони щось підкажуть...

Я все старательно записывал, я еще очень верил тогда. Наконец, дошел до последнего пункта.

- И еще… Пани Юля, не носили бы вы эти дурацкие платья с рюшечками или как там они называются. Они вам не идут. Старят, да и вообще, вы в них на себя не похожи…

Вот тут-то на меня и поднялись два внимательных темных глаза. Собранных, жестких, пронизывающих…

- Ты это серьезно говоришь?

- Ну конечно, чего бы я вам врал? И люди со мной согласны…

И вот здесь Премьер-министр моей Родины протянула руку, взяла блокнот и вдумчиво сделала в нем какую-то не очень-то и короткую запись. Впервые за все время нашего разговора…

Я помнил, очень хорошо помнил все это, но уж точно не собирался рассказывать толстому Микеле. Сказал я совсем другое.

- Но люди ей верят…

- Так я же говорю – Мария Дэви Христос!!.. То, что она своих продажных однопартийцев зомбировала – полбеды! Но она же на майданах шаманит! Причем как – тупо и беспроигрышно! Ты вообще знаешь, что людям нужно на майдане говорить?

- Что?

- То, что они хотят услышать! Аксиома!.. Просто, как мычание, но как работает!.. И ведь что обидно, – возбужденный Микеле бросил огромные кулаки на стол. – Люди ведь уже все видели, все поняли, но снова зомбирование полным ходом идет!.. В лучшем виде! Сердечки эти самые, вся в белом, голосок праведным гневом звенит…

Я устал слушать гадости о Юле. Тем более что сквозь них то и дело прорывалась правда – неприятная, колючая, да и знакомая мне не понаслышке.

- Ладно, а что ты сам-то, Микеле? В Парламент, небось, идешь?

- Конечно… – его, кажется, даже сам вопрос поразил.

- Так ведь пролетишь! – мне не было стыдно, он первый начал играть в беспощадную правду, а мне-то что!.. – От Юли ушел, Легионам и «Вашей Украине» ты без интереса, о коммунистах и говорить нечего… Нашел время в правду играть!..

Он вдруг стал очень серьезным, таким я его даже по телевизору не видел.

- А я не играю в правду. Я ее говорю.

- Да ладно тебе! Говорю… На что ты рассчитываешь? Нет, серьезно?! «Монстры рока» уже по рукам ударили, что на этих выборах у них никто под ногами путаться не будет! Ты – ни с кем, выходит, пролетаешь «гавтоматычно»! Даже я понимаю…

- Почему это? – он пожал плечами со вполне искренним удивлением. – Что, думаешь, у нас вообще думающих людей не осталось?!

- Перестань, Микеле, – скривился я. – Хватит прикалываться… Кто за тебя проголосует? Рабочие и крестьяне, что ли? Да никогда, ты похож на того самого проклятого буржуина из старой советской сказки…

- Неважно, на кого я похож!.. Насрать!.. Я тебе так скажу!.. – Броский был уже окончательно похож на самого себя, публично-телевизионного, и ему было неважно, что его слушает не вся страна, а лишь бритоголовый писака в мотоциклетной куртке и провинциальный ангел с измазанным кремом лицом. – Олигархи опускают всех!.. И Юлины – покруче остальных!.. Вообще всех!.. И рабочих, и бюджетников, и тех, кто на рынках торгует!.. Да вообще всех нормальных!.. Скажешь, не так?!.. И не все поведутся на Юлины понты! И на Премьерское «вже сьогодни»!.. С Президентом вообще все ясно, ему легче три часа о Трипольской культуре говорить, чем десять минут о «разбудове» Украины, сам знаешь… Юркеш, не сомневайся, нормальные люди видят, что они все - ублюдки!..

- Ублюдки… - эхом отозвался жующий пирожное ангел. И при этом как-то весело хрюкнул, словно впервые за весь разговор услышал что-то мудрое и радостное.

- Именно! – с неожиданной готовностью подхватил Микеле. – Ведь ублюдок – знаете что такое?.. Это дикая помесь! Ну там – осла с лошадью, собаки с волком… Одним словом – бульдога с носорогом!.. – он победно оглядел нас с ангелом. – А что, скажете, их так называемые партии – не такая же смесь?!..

Ю впился зубами в последнее пирожное и что-то промычал. Довольный Микеле кивнул на него.

- Вот, человек согласен!.. Ты их списки вообще просматривал?!..

Я только пожал плечами.

- Нет, конечно. Каким это образом?..

- И никто не просматривал! А там – что у премьера, что у президента, что у Юльки – вся, блин, палитра! Как говорится – от вора до прокурора!!..

- Но что-то же их объединяет, – сказал я просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

- А как же, – почти весело улыбнулся Микеле и повел огромными плечами, – желание воровать наши деньги. Или тырить бабло, если на их феню перейти… Юля твоя еще любит выражение – «сесть на потоки»…