Леонид Млечин - Проект «Вальхалла»

Он прошел в угол комнаты, вытащил из шкафа портфель, начал лихорадочно запихивать в него бумаги. С трудом застегнув замок, решительно направился к двери.

— Куда это ты? — заговорил третий, помалкивавший все это время. — Мы же должны передать графу просьбу шефа об отмене самолета.

— Сматываю удочки, — рявкнул Кноль, — и вам советую. Особенно тебе, Байер,— кивнул он человеку, задавшему вопрос. — Не догадываешься, что карточкой с твоей запоминающейся физиономией снабдили каждого полицейского?

Байер угрожающе приподнялся. Седой остановил его жестом.

— Успокойтесь, Кноль прав: раз графа нет, значит, надо уходить.

Джексон не получил ответа от Гонсалвиша ни в субботу, ни в воскресенье утром. Это был первый случай, когда предложение о встрече просто игнорировали, не потрудившись дать объяснения. Весь уик-энд Джексон напрасно проторчал у телефона в управлении, отказавшись от поездки за город и от ужина у старого приятеля, чем никогда не пренебрегал. Жену его дела нисколько не интересовали, она преспокойно отправилась к подруге. Джексон в одиночестве бесился в управлении, где сидели только дежурные.

В воскресенье к вечеру Джексон понял, что ждать ответа бесполезно. Скорее всего Гонсалвиша арестовала полиция на континенте. Эта мысль напугала Джексона. Не потому, что его беспокоила судьба графа: на допросе могли всплыть какие-то подробности, подтверждающие контакты Гонсалвиша с ним, Джексоном. Удар необходимо было как-то предупредить, но даже изобретательный ум Джексона не шел дальше повинной Малькольму, что в любом случае означала уход из ЦРУ.

На городской площади соорудили огромную трибуну, украшенную плакатами с изображением лидера Национальной партии. Кристиан сразу же оценил замысел устроителей митинга: собравшиеся на площади взирали на оратора снизу вверх, маленькие перед гигантской трибуной, а усиленный мощными микрофонами голос рокотал над ними, заставлял прислушаться, заглушал все остальные звуки, подавлял.

Кристиан еле пробрался к площади. Все улицы, которые вели к ней, были запружены толпами стремившихся на митинг людей. Женщины были принаряжены, от мужчин пахло, пивом. Кристиан встроился в общий поток и, стиснутый чужими плечами и спинами, оказался среди тысяч, ожидавших обещанного им откровения.

Площадь заполнилась задолго до назначенного часа. Счастливчики, занявшие первые ряды, расположились здесь еще с утра. Сейчас их постепенно оттесняли молодые парни в одинаковых серых костюмах, плотными кольцами охватившие трибуну.

— Охраны-то сколько, — заметил стоявший рядом с Кристианом старик с седыми усами, как у кайзера Вильгельма.

— А ты как думал, — набросился на старика широкоплечий мужчина, — вокруг полно всякой нечисти, которая только и думает, как уничтожить нашего вождя. Не нравится им, что он правду говорит. — Окинув Кристиана тяжелым взглядом, он отвернулся.

Старик собирался что-то возразить, но в этот момент на трибуне возникла фигура лидера партии. Он протянул в приветствии руки к толпе, и толпа всколыхнулась навстречу ему. Площадь задрожала от криков. Справа и слева от себя Кристиан видел горящие глаза. Он оглох от повторенного тысячью глоток приветственного рева. И вдруг все стихло. Оратор заговорил.

Лидер партии выступал нечасто, чтобы не обесценивать своих речей. Его «встречи с народом», как эти митинги именовались в отчетах третьего отдела федерального правления Национальной партии, занимавшегося пропагандой, должны были надолго оставаться в памяти. Зато он много ездил по стране, останавливался в небольших городах и деревушках, заходил в кабачки, пил пиво с местными жителями, пел с ними старые немецкие песни и вел долгие беседы. Это тщательно подготовленное и продуманное «общение с простыми людьми» расписывали журналисты из пресс-группы, сопровождавшие его повсюду. Завсегдатаям крошечных пивных льстило, когда такой известный человек подсаживался к их столику, расспрашивал о жизни, сочувственно кивал, когда люди жаловались на трудности, ругал продажных политиков, которым плевать на интересы собственного народа. Образ простого и доступного стража национальных интересов создавался десятками тысяч экземпляров партийной газеты, в кассе которой всегда было достаточно денег, чтобы издать бесплатно иллюстрированное приложение или специальный выпуск об очередном вояже лидера.

Оглядываясь вокруг, Кристиан пытался понять, что же привело сюда всех этих людей. Большинство составляли женщины, старики и молодежь — те, кто в наибольшей степени считал себя неудовлетворенным жизнью в Федеративной республике. Многие из собравшихся искренне восхищались человеком, который обещал после прихода к власти Национальной партии дать всем работу, в два счета покончить с ростом цен, навести во всем порядок.

Кристиан видел вокруг себя напряженные лица людей, старающихся не пропустить ни единого слова оратора. Он попытался прислушаться к голосу, разносившемуся над площадью.

— До каких пор мы, немцы, будем бояться собственной тени и трусливо поджимать хвост, когда паршивые иностранцы упрекают нас за неведомые грехи? До каких пор наше собственное правительство будет потакать внутреннему врагу, тем, кому ненавистен подлинно немецкий дух, и позволять им безнаказанно оскорблять лучших сынов немецкой нации? Доколе, я вас спрашиваю? И мы, немцы, великая нация, сняв шляпы, вынуждены покорно выслушивать поучения, словно школяры перед учителем:

Кристиан был потрясен беззастенчивостью этой демагогии, напором, с которым лидер Национальной партии преподносил слушателям самые дешевые сентенции из стандартного набора пропагандиста «третьего рейха». Но собравшиеся на площади не разделяли его чувств. Напротив, толпа негодовала, когда негодовал оратор, возмущалась, когда нотка возмущения слышалась в его голосе.

— И вот тех, кто нашел в себе мужество вступиться за честь немцев, подвергают гнусным нападкам, превращают в мишень для дурацких острот и карикатур. Кто это делает? Красные, недоучившиеся студенты, которые поклоняются чужой культуре, иностранцы, которые не имеют права жить на нашей земле. Эти люди навязывают свою волю правительству, пишут грязные статьи в журналах. Они живут за ваш счет и позволяют себе издеваться над вами...

Ропот пробежал по толпе.

— Он до них доберется. Это я тебе обещаю, — восторженно прошептал Кристиану стоящий рядом толстяк, — он всех выведет на чистую воду. — Толстяк просто пылал от восторга.

— Они виноваты в ваших несчастьях. Они сидят на ваших местах, поэтому вам не хватает работы. Они живут в ваших домах. Они едят ваш хлеб. И если вы спросите меня, какова главная цель Национальной партии, то я вам отвечу: вернуть Германии утраченное достоинство, покончить с засильем чужестранцев, вернуть вам, простым немцам, то, что принадлежит вам по праву. Тот из вас, кто чувствует себя обойденным в жизни, пусть поймет: ему никто не поможет, кроме нас.