Майкл Доббс - Зайти с короля

Она смотрела в окно, не обращая на него внимания. Что она там видела? До Рождества оставалось не больше двух недель, но предпраздничной суеты еще не было. Обычный декабрьский Лондон, сырой и мрачный, словно невыспавшийся человек. Низкие облака бегут по небу буквально в футе над их головами. В такой день на мосту Ватерлоо пешеходы, стуча наконечниками своих зонтов, плотнее запахивают дождевики, торопясь попасть на другой берег до следующего порыва ветра. Уличные торговцы клянут погоду, стараясь уберечь рождественские товары от дождя и одновременно выманить покупателей из теплых кафе и пабов. Любой таксист накидывает к счету пару фунтов, и к черту жмота, который начинает из-за этого спорить. Праздничное настроение смыло в водостоки, день оказался не самым удачным для смены премьер-министра.

За окном, пронзительно крича и желая пробиться через двойные стекла к их теплу и завтраку, кружилась чайка, загнанная в город штормом из Северного моря. Несколько раз ударившись о стекло, она оставила наконец свои попытки и улетела. Салли следила, как она растворяется в сером неспокойном небе.

— Не ждите, что я расстроюсь или оскорблюсь, мистер Лэндлесс. Тот факт, что у вас достаточно денег, чтобы заказать домашнюю заготовку, не производит на меня сильного впечатления и не льстит мне. Я привыкла к бесцеремонности немолодых бизнесменов. — Брошенное ею оскорбление было намеренным. Пусть поймет, что их разговор не будет его монологом. — Вам что-то от меня нужно. Не имею понятия что, но я готова вас слушать. До тех пор, пока речь идет о деле.

Она скрестила свои ноги медленно и рассчитанно, и при всем желании он не мог этого не заметить. Еще с детских лет она знала, что мужчины находят ее тело привлекательным, и их избыточное внимание имело результатом то, что она никогда не смотрела на свое тело как на нечто, что следует хранить, но всегда только как на инструмент, с помощью которого можно проложить себе дорогу в этом недобром и трудном мире. Она давно решила, что, поскольку женские прелести являются своего рода разменной монетой, она пустит их в оборот, открывая те двери, которые иначе остались бы для нее закрытыми. Пока капитаны промышленности распускали нюни, переживая острые ощущения у себя в штанах, она подсовывала им под нос контракт и получала на нем нужную подпись. Мужчины бывают такими простаками. Она увидела взгляд Лэндлесса на своих лодыжках. Итак, он не лучше остальных, значит, правильно она оделась в расчете на этот случай. На ней черный кашемировый свитер, облегающий те части ее фигуры, которые не остались открытыми, юбка от Донны Каран прямо с Пятой авеню, уже и короче, чем у большинства деловых женщин, но не настолько короткая, чтобы ее приняли за уличную девку. Во всяком случае, ее ноги позволяли эту длину. Кроме того, на ней был модный и дорогой жакет, шелковый, с хлопком, от Харви Никса, который свободно висел на ее плечах, и она могла распахнуть или застегнуть его, либо выставляя на обозрение, либо пряча обтянутый кашемиром бюст. Одежда была инструментом ее власти. Она одевалась так, чтобы властвовать и быть хозяйкой положения, в чопорных деловых кругах Лондона это срабатывало безотказно.

— Вы очень прямолинейны, мисс Куайн.

— Я предпочитаю не тянуть кота за хвост и вполне могу сыграть по вашим правилам. — Она принялась загибать наманикюренные пальцы левой руки. — Бен Лэндлесс. Возраст… ладно, пощадим всем известное ваше тщеславие и назовем его не совсем детородным. Грубиян, который родился в грязи, а теперь управляет одной из самых больших газетных империй этой страны.

— Скоро будет управлять самой большой, — спокойно вставил он.

— Скоро возглавит «Юнайтед ньюспейперс», — кивнула она, — когда практически вами отобранный, поддержанный и проведенный через выборы премьер-министр через пару часов вступит в должность и отбросит за ненадобностью смущавшие его предшественника последние ограничения антимонопольного законодательства. Я полагаю, это событие вы праздновали всю ночь, и удивлена, что к утру у вас еще остался аппетит. У вас репутация человека с ненасытным аппетитом. На все. Так что выкладывайте, что у вас на уме, Бен.

Она говорила почти обольстительным тоном, с явным американским акцентом, пусть сглаженным и тщательно смягченным. Она предпочитала, чтобы ее замечали и запоминали, выделяя из толпы, поэтому ее гласные звучали так, как их произносят в Новой Англии, слишком протяжно и лениво для Лондона, а обороты речи часто напоминали те, что можно услышать в очередях за пособием по безработице в Дорчестере.

На резиновых губах наблюдавшего ее отпор и слушавшего про свои успехи издателя играла улыбка, но внимательные глаза оставались серьезными. Похоже, юмору была доступна только нижняя половина его лица.

— Ни о какой сделке здесь речи нет. Я поддержал его, потому что считал самым подходящим человеком для этой работы, но личных счетов у нас нет. Я воспользуюсь шансами, как и все остальные.

Он опять лукавит, подумала она, но промолчала.

— Что бы ни случилось, это будет новая эпоха. Смена премьер-министра — это новые вызовы и новые возможности. Я полагаю, он спокойнее, чем Генри Коллинридж, будет относиться к тому, что колеса бизнеса крутятся, а люди зарабатывают деньги. Для меня это хорошая новость, а потенциально — и для вас.

— И это при том, что все экономические показатели катятся вниз?

— Вот тут мы и подходим к главному. Ваша фирма по общественным опросам работает… Как, уже двадцать месяцев? Вы отлично начали и сейчас пользуетесь доверием. Но вы маленькое предприятие, а маленькие лодки вроде вашей могут пойти ко дну, если ближайшую пару лет в экономике будет штормить. Во всяком случае, вам нужно расширяться, как и мне. Вы хотите вырасти, хотите возглавить отрасль. А для этого вам нужны деньги.

— Но только не ваши. Если я начну брать деньги у газетных магнатов, это сведет к нулю то доверие, которое удалось завоевать. От моего предприятия люди ждут объективного анализа, а не рекламной кампании с голыми красотками для поднятия тиража. Он задумчиво пошарил толстым языком у себя во рту, словно вылавливая там оставшиеся непроглоченными куски.

— Вы недооцениваете себя, — пробормотал он и, достав зубочистку, жестом шпагоглотателя поковырялся ею в дальнем углу своей челюсти. — Опросы публики — не объективный анализ. Это новости. Когда издатель хочет увеличить тираж, он нанимает людей вроде вас для проведения определенных исследований. Он знает, какие ответы ему нужны, под какими шапками он даст материал, и все, что требуется, это несколько цифр для солидности. Опросы общественности — это оружие гражданской войны. Чтобы сбросить правительство, продемонстрировать, что от общественной морали ничего не осталось, доказать, что мы обожаем палестинцев и ненавидим яблочный пирог, — для всего этого не нужны факты, нужно только благословение опроса общественного мнения.