Джон Бэррон - Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле

КГБ клятвенно заверял Политбюро и Международный отдел, что ни до приезда Освальда в Советский Союз, ни во время его проживания здесь, ни потом его не использовали ни как агента, ни как информатора. Политбюро реквизировало в КГБ досье Освальда, и копия, которую секретарь передал Пономареву, не содержала ничего противоречащего этому утверждению.

Во время нервного обмена репликами Моррис сидел молча и равнодушно, но старался запечатлеть в памяти каждое услышанное слово. Один из присутствовавших наконец заметил его и спросил:

— А что нам говорить этому американцу?

Пономарев его заверил, что Моррис заслуживает полного доверия, и заявил, что ему следует сказать всю правду. Через переводчика Моррис услышал ту же самую версию, что только что была изложена Пономареву. Почти умоляя, собеседники старались заставить его поверить, что не имеют ничего общего с убийством.

Логика и профессиональная подготовка склоняли его к тому, чтобы им поверить. Хотя Советы и не отрицали убийства как инструмента государственной политики, но даже убийства на низшем уровне обязательно должны были получить предварительную санкцию Политбюро, и Пономарев наверняка должен был знать о любом плане убийства президента. Ни Пономарев, ни другие советские деятели высокого ранга, с которыми пришлось в те дни беседовать Моррису, не могли скрыть своего шокового состояния — это Моррис прекрасно видел. Если Освальд был таким неуравновешенным типом, как утверждали Советы, то сомнительно, чтобы ему доверили столь важное задание, чреватое возможностью войны. Если Освальд был советским убийцей, то почему он открыто появлялся в советском и кубинском посольствах, где его легко могли засечь ЦРУ или мексиканская секретная служба? И что Советский Союз даже гипотетически мог выиграть от такого убийства?

Однако Моррис прекрасно сознавал, что в умах разъяренных американцев логика — отнюдь не решающий фактор и заметное беспокойство Советов было вполне оправданным. ФБР или ЦРУ быстро смогут установить, что Освальд выезжал в Советский Союз, и, возможно, смогут узнать, что он посещал советское посольство в Мехико. Это не может не вызвать целый ряд законных вопросов. Советский Союз не мог претендовать на звание поборника прав человека или убежища для иностранцев, скрывающихся от политических или экономических репрессий. Почему Освальд хотел жить там и почему Советы ему это разрешили, если не собирались его использовать? Сотни тысяч пограничников КГБ патрулируют советские границы не столько для того, чтобы удержать иностранцев по ту сторону границы, сколько чтобы удержать советских граждан по эту сторону. Почему же тогда Освальду позволили уехать? Почему советские дипломаты беседовали с ним в Мехико?

Пономарев и Моррис только что выслушали достаточно разумные объяснения и сами могли убедиться, что эти объяснения звучали вполне искренне. Но много ли американцев поверит советскому правительству? И что может сказать Освальд, которого считают чуть ли не сумасшедшим? Если правительство США или большинство американцев поверят, что Советы организовали или содействовали убийству президента, то скорее всего Соединенные Штаты ответят встречными мерами. И куда более мелкие провокации приводили к войнам.

Странное убийство Освальда в подвале штаб-квартиры полиции Далласа после его ареста только усилило страхи Советов. Теперь те, кто был склонен обвинять Советы, смогут утверждать, что убийцу, в свою очередь, устранили, чтобы замести следы советского участия. Некоторые сотрудники Международного отдела предлагали срочно отправить Морриса домой, чтобы он убедил правительство США в невиновности Советов.

Абсурдность такого предложения ярко демонстрировала уровень царивших в советских официальных кругах паники и отчаяния. Как дипломатично заметил Моррис, он стоит в самом конце списка лиц, которым могло бы поверить американское правительство или общественное мнение. Хотя с 1947 года он не демонстрировал открыто свою связь с компартией, но был известен как убежденный коммунист и сторонник Советского Союза. Любые его заявления о невиновности Советского Союза рассматривались бы как подтверждение его вины, а кроме того, откуда он мог знать то, о чем говорит? То же самое было справедливо и по отношению к американской компартии, и он настаивал, чтобы были направлены инструкции, ограничивающие ее заявления по поводу убийства выражениями сожаления и осуждения политического насилия. Он также настаивал, чтобы советское правительство официально сообщило американскому правительству, тайно или публично, всю правду до последних мелочей о своих отношениях с Освальдом.

В конце концов Пономарев и Суслов согласились: Моррис вылетел обратно с инструкциями для Холла и прибыл в Нью-Йорк 2 декабря. В номере мотеля возле аэропорта Айдлуайлд (теперь аэропорт имени Кеннеди) он рассказал Бойлу все, что удалось увидеть и услышать насчет убийства. Поспешно и как можно аккуратнее записывая, Бойл сразу понял значение привезенной Моррисом развединформации и необходимость как можно скорее передать ее в Вашингтон. Они согласились отложить составление общего полного отчета о задании, ограничились кратким изложением добытых сведений, и Бойл отправился в местное отделение ФБР на Манхэттене. По дороге он мысленно составлял сухой отчет, содержащий только твердо установленные факты и полностью лишенный каких бы то ни было интерпретаций или комментариев. Однако голые факты, которые он лично зашифровал и отправил в штаб-квартиру, складывались в безошибочное заключение: Советский Союз не имеет никакого отношения к убийству президента Кеннеди, его лидеры точно так же, как и все остальные, потрясены трагедией.

Не раскрывая источника информации, Бюро лично информировало президента Джонсона, генерального прокурора Роберта Ф. Кеннеди, брата убитого президента, и еще нескольких высших руководителей. Комиссия Уоррена, расследовавшая обстоятельства убийства, получила секретное донесение, содержавшее то, что удалось узнать Моррису. Таким образом, через две недели после убийства, когда политические страсти достигли наивысшего накала, политическое руководство США получило неопровержимые доказательства непричастности Советского Союза.

Тем не менее Освальд, несомненно, сочувствовал коммунистам, выписывал коммунистическую прессу, был сторонником Кастро, жил в Советском Союзе и собирался вновь туда вернуться. Правительство не могло сообщить общественности то, что Моррис лично видел и слышал в кабинете Пономарева. Поэтому коммунисты начали кампанию, направленную на то, чтобы убедить американский народ и весь мир, что президента Кеннеди убили скорее ультраправые, чем сторонники коммунистов.