Брайан Моррисон - Расплата

— Кое-что о вашем приятеле, американце.

— Что именно?

— Не подействовало на него. Понимаете?

— Что ты имеешь в виду? — прищурился де Медем.

— Я следовал за ним по пятам после той, э-э, утренней неприятности.

— Ну? Он убрался?

— Убрался? Восвояси, вы хотите сказать? В Америку? — покатился со смеху Саид. — Слушайте. После того как ребята отделали его, он отправился прямехонько к полицейскому, который назначил ему встречу.

— Это меня не слишком волнует. Им не о чем говорить.

— Ладно. Дело ваше. Но после полудня он объявился в салоне Бенгана и разговаривал с компаньоном.

— Ты уверен в этом?

— Разумеется, — осклабился Саид. — Как только американец ушел, я сам зашел к тому господину. Несколько минут назад.

— И что ты с ним сделал? — нахмурился де Медем.

— Пальцем не тронул, — искоса взглянул Саид на де Медема. — За кого вы меня принимаете? Что я вам — дешевый головорез? Просто побеседовал по душам. Вот и все. — Он расхохотался. — Думаю, что он наложил в штаны, прямо там, в демонстрационном зале! Оказалось, что американец расспрашивал его о самоубийстве этого паршивого гомосексуалиста.

— Какие вопросы он ему задавал?

— Всякие, — фыркнул Саид. — Что тот делал, прежде чем выбросился из кабинета Вадона, интересовалась ли этим делом полиция. И так далее и тому подобное. На нашего янки это, кажется, произвело большое впечатление, так что он, похоже, и не думает убираться отсюда.

— Не думает? — поморщился де Медем. Он поразмыслил несколько секунд, вертя в руке запонку, а потом подтолкнул Саида к дивану. — Садись. Я думаю, нам нужно все это хорошенько обсудить.

Погруженный в свои думы, Билл не отрываясь смотрел прямо перед собой и не вслушивался в бесконечные жалобы таксиста. Характер всей послевоенной политической жизни во Франции был выкован людьми, чьи идеалы формировались войной. Благовоспитанные, казалось бы, цивилизованные господа, почтенные столпы политической жизни, почувствовав угрозу, становятся жестокими и безжалостными, как корсиканские гангстеры. Приблизительно в те времена, когда генерал де Голль и его команда объявили войну оасовцам, возник сумеречный мир, в котором слились воедино гангстеры, полиция, секретные службы и политики. Мрачное темное царство, где правительственные учреждения не мараются в грязных делах, а поручают их профессиональным преступникам, а в благодарность за оказанные услуги закрывают глаза на их неблаговидные делишки. Те, кто напал на Билла, вполне могли оказаться и полицейскими, и профессиональными преступниками. А организовать избиение было парой пустяков, это мог сделать любой из высокопоставленных чиновников. Его телефонные разговоры явно прослушивались, и это не оставляло и тени сомнения, что здесь приложил руку Вадон.

Министру внутренних дел достаточно позвонить в центр прослушивания, расположенный глубоко под землей в районе Елисейских полей, и готово. Все телефоны прослушиваются, а их записи без промедления ложатся министру на стол. Точно так же заставили закрыть дело и Лантье. Никаких письменных приказов: просто позвонили его начальнику, пообещали ему какие-то блага — дело сделано.

Билл погладил рукой затылок. Вадон не хотел поднимать шума, но и церемониться с ним не собирался. Ударом по голове Билла запросто могли отправить на тот свет, но на этот раз он отделался лишь головной болью и шишкой величиной с лимон. Вряд ли эта альтернатива имела какое-то значение для Вадона. Если нужно, хватило бы одного телефонного звонка честолюбивому полицейскому начальнику, чтобы благополучно прикрыть и убийство.

Поморщившись от боли, Билл обернулся и посмотрел назад. «Ситроен» ехал метрах в ста от такси, их разделяло несколько легковых машин и автобус. Он уже давно догадался, что пассажирами «ситроена» были преступники, а не полицейские. А если это все же полицейские, то уж никак не при исполнении своих прямых служебных обязанностей, иначе они действовали бы поаккуратнее, используя для слежки несколько машин. Непонятно было только одно: собирались ли они снова напасть на него или всего лишь пугали.

Он отвернулся и уставился в переднее стекло. Обещание, данное им Сиди Бею, чувство долга Ахмеду — вот веские причины докопаться, чего же так боялся Вадон. А утреннее нападение прибавило еще и личную ненависть, усилило его решимость расправиться с Вадоном.

Если же наемники Вадона сейчас устроят ему новую западню, то нужно постараться не попасть в нее.

— Рвите на красный свет и получите пятьсот франков, — произнес он, обращаясь к затылку таксиста.

Машина уже ехала по улице Бобур. Впереди, с правой стороны, высилось здание Центра Помпиду. Своими внешними опорами и стальными конструкциями оно всегда чем-то напоминало ему запущенное машинное отделение супертанкера.

Таксист повернул голову и искоса глянул на Билла.

— За кого вы меня принимаете? — усмехнулся он. — Здесь полно фараонов, — он показал подбородком на группу вооруженных до зубов полицейских, которые от нечего делать болтали с водителями туристских автобусов, стоявших возле Центра.

— Даю тысячу. Поворачивайте налево и езжайте по улице Рамбюто. Их интересуют отряды фундаменталистов-камикадзе, а не слишком услужливые таксисты. До них дойдет, что вы нарушили правила, когда мы будем в конце следующего квартала, — уговаривал Билл таксиста, доставая из кармана деньги и помахивая ими.

Таксист скосил глаза на банкноты, по его лицу разлилась глуповатая улыбка.

— Полторы тысячи?

Билл вытянул из кармана еще несколько бумажек и бросил их на сиденье рядом с водителем.

— Возьмите, они ваши. Плата за проезд и за услугу.

Таксист посмотрел на деньги и ухмыльнулся.

— Чуть притормозите, чтобы подъехать к перекрестку, как только загорится красный свет. Рванете по моему сигналу. Потом быстро повернете налево. Там, сразу же за поворотом, на левой стороне, находится супермаркет. Я выйду возле него, а вы помчитесь как бешеный до конца квартала.

— А потом что я должен делать?

— Что вам заблагорассудится.

Таксист обалдело вытаращился на него. Казалось, он хотел что-то сказать, но лишь пожал плечами, снял ногу с педали газа и спустил машину под уклон к перекрестку.

Билл посмотрел назад и улыбнулся. «Ситроен» прятался за автобусом. Зажегся красный свет, такси остановилось. Билл выждал, пока не остановились все следовавшие за ними машины.

— Гоните!

Таксист чуть отпустил сцепление и так резко повернул налево, что завизжали шины. Перепуганные пешеходы шарахнулись с перехода назад, на тротуар.

— Отлично. Остановитесь! — приказал Билл, когда машина отъехала на почтительное расстояние от возмущенной толпы и свернула налево.