Андрей Завадский - Утро псового лая

– Все верно, мы намерены покупать на Западе технику, вплоть до целых заводов, а также лицензии на производство многих видом сложной наукоемкой продукции, – согласился президент. – И мы готовы платить за все это твердой валютой, как раз и полученной от продажи нефти. Фактически, средства, которые иностранцы потратят на наши нефть и газ, вернутся к ним, и они практически ничего не потеряют.

Вообще, Иван Феоктистович, я всегда полагал, что вам, как коммунисту, одному из немногих людей, не предавших партию, должна импонировать идея восстановления государственного контроля над нашей экономикой, тем более, над теми отраслями ее, которые сейчас реально приносят прибыль. Я не сторонник тоталитаризма, как его принято понимать, мне больше по душе новая экономическая политика Ленина, и на нее я намерен ориентироваться в будущем. Нельзя отдавать в руки отдельных дельцов, отнюдь не подверженных патриотизму, то, что обеспечивает сейчас относительно стабильное существование нашей страны, пусть и далекое от желаемого. Стратегические отрасли промышленности, финансы, внешняя торговля должны полностью контролироваться государством.

Кстати, американские и европейские фирмы гораздо охотнее работают как раз в странах с тоталитарными режимами, типа Китая, чем в нашем русском бардаке. Да, наши действия по национализации нефтяных компаний могут вызвать беспокойство, но я уверен, что дальше этого дело не пойдет. Никто не намерен шантажировать европейцев, пусть они в это еще не верят, по традиции воспринимая Россию, как сильного и не обремененного умом дикаря. Я и мои соратники сделают все, чтобы изменить эти представления, и вы вскоре убедитесь, что партнерские отношения с западом продолжатся в том же духе, что и при моих предшественниках, с той лишь разницей, что мы извлечем из них не меньше выгоды, чем эти самые партнеры, которые как раз и привыкли играть нечестно. Почему-то в их мире считается нормой обмануть тупых русских, но если обманут их, это воспринимается, как оскорбление. Двойные стандарты неприемлемы, и я заставлю Запад признать это.

– Хотелось бы верить, что все будет именно так безоблачно, как вы говорите, – кивнул Карпов, пожимая плечами. – Но это одна сторона проблемы. Не меньше, чем вся эта суета вокруг экспорта газа, Запад настораживают ваши намерения сотрудничать с Ираном, в том числе продавая в эту страну современное оружие. Иран давно превращен стараниями американских масс-медиа и политиков в затаившегося непредсказуемого врага, и слишком тесные отношения с ним могут и Россию сделать таким врагом, с которым никто не захочет иметь дела.

– Допускаю, что такое возможно, – вновь не стал спорить Швецов. – Но это не значит, что мы должны упускать собственную выгоду лишь бы не раздражать кого-то в Вашингтоне или где-нибудь еще. У нас есть вполне определенные намерения по отношению к Ирану, давно уже разработанные планы, и я уверен, возможность реализовать их вскоре представится нам. Свою выгоду Россия не должна упускать, даже если это и чревато неприязнью со стороны иностранцев. Те же европейцы без русского газа все равно никуда не денутся, это ведь не нефть, которую можно возить по морю в танкерах, и дальше упреков они не пойдут.

Почти откровенный страх, проскальзывающий в том взгляде, который этот серый чиновник, ставший лидером коммунистов, бросал на президента, едва не заставил Швецова просто рассмеяться. Разумеется, Алексей сдержался, ведь он нисколько не желал оскорблять Карпова, напротив, он все еще надеялся в его лице приобрести еще одного союзника. Так мало было рядом верных людей, тех, кому можно было доверить и свои самые сокровенные планы, и саму свою жизнь, но Алексей Швецов старался склонить на свою сторону каждого, кто оказывался рядом. Иногда это получалось, чаще все усилия были тщетны, но прошедший Афганистан офицер не привык отступать после первой неудачи.

– Поймите, само время заставляет меня делать то, что вы можете сейчас наблюдать, пусть это и пугает вас, да и не вас одного, кстати, – Швецов говорил вдохновенно, как может говорит человек, искренне верящий в собственные слова. – Разговоры об интеграции в мировую экономическую систему разговорами и остаются. Да, возможно, это и неплохо, когда каждая страна производит и продает то, для чего у нее есть больше ресурсов, квалифицированных работников, но эта участь не для России, в которой живет пока еще сто сорок с лишним миллионов человек.

Любая интеграция, вхождение в любую систему имеет и оборотную сторону. Вспомните недавний экономический кризис, вызвавший коллапс нашей промышленности, двукратный рост безработицы за считанные месяцы, снижение реальных доходов наших граждан на треть. Таковы последствия этой интеграции, включения нашей экономики в мировое хозяйство. И вспомните начало тридцатых, Иван Феоктистович. Когда Запад содрогался в Великой Депрессии, в нашей стране возводились огромные заводы, миллионы наших с вами предков, мой друг, выучившись на бесплатных курсах, шли работать на эти заводы и фабрики. Да, это было сделано ценой огромных жертв, ценой репрессий, я все это понимаю, и не желаю полного возврата к тем временам, но саму идею автаркии, самодостаточного государства, нужно реализовать. Россия обладает всеми необходимыми ресурсами, чтобы обеспечивать сама себя, и мы не должны слепо идти на поводу иностранных советчиков, которые никогда не желали и не будут желать блага нашей стране.

Алексей старался донести свои мысли, то о чем он думал бессонными ночами, до своего собеседника, всей душой хотел убедить его в своей правоте, но натыкался на стену непонимания. Все его усилия перечеркивал обычный страх, боязнь перемен и вообще боязнь всего масштабного, что не окинуть одним оценивающим взглядом.

Что ж, Швецову было понятно беспокойство этого человека, слишком сильно привыкшего к спокойному, сытому существованию. Серые будни, разбавленные опереточными политическим баталиями, не требовали излишнего напряжения сил, и это устраивало не только Карпова, но и многих ему подобных. Коммунисты ныне перестали быть той силой, каковой они являлись в былые годы. Алексей понимал, как много всего делалось неправильно в прошлом, когда партия руководила всем. И та война, которую он прошел, была ошибкой, по крайней мере, таковыми были избранные методы. Но тогда партия действительно была мощью, и ей подчинялось все.

Ныне же от коммунистов осталось только название, бесплотный призрак, и когда умрут те старички, которые по привычке еще ходят на митинги, вся эта затея рухнет. Искать поддержки у Карпова и его соратников было бессмысленно, ну так что ж, свет клином на них не сошелся. Алексей Швецов был уверен, что его замысел, порой поражавший смелостью его самого, поддержат многие вне зависимости от принадлежности к партиям и движениям, ведь патриотизм един для всех.