Андрей Завадский - Вечер потрясения

Третья механизированная дивизия Армии США наступала узким фронтом, нацеленным на столицу России. Оставляя позади уцелевшие русские гарнизоны, бронированная лавина двигалась кратчайшим путем к цели, ни на что не отвлекаясь, и пока не сделав ни одного выстрела. Это был не удар молота, методично крушащего оборону врага, а выпад стилета, направленный в самое сердце. Но на пути этого идеального, великолепно заточенного, дьявольски прочного лезвия возникла почти непреодолимая преграда.

– По данным космической и воздушной разведки передовые подразделения русской бронетанковой дивизии находятся в квадрате Танго-пять, генерал, сэр!

– Две сотни миль, даже меньше, – выслушав доклад своего офицера, Ральф Свенсон взглянул на карту. – Русские явно спешат повстречаться с нами!

– Противник пользуется сетью автострад, достаточно плотной в этом районе, и поэтому исключительно мобилен.

– Но они и прикованы к своим хайвеям, – заметил командующий. – А это делает противника довольно уязвимым. Русские движутся быстро, но плотной массой, это идеальная цель для воздушных ударов. А по бездорожью их танки будут двигаться вдвое, втрое медленнее, и опять-таки окажутся беззащитными перед авиацией.

– Генерал, сэр, мы способны справиться с русскими сами, – заносчиво воскликнул командир одного из танковых батальонов дивизии. Находясь в штабной машине во главе своего подразделения, офицер мог присутствовать на совещании штаба, пользуясь всеми доступными средствами связи. – Армии не нужна помощь Военно-воздушных сил. Пусть только сообщат, где противник, а дальше мы сами знаем, что делать, когда русские танки появятся в наших прицелах!

У них было не так много времени, чтобы принять нужное решение. Батальоны не останавливались ни на минуту лишнюю, кроме тех случаев, когда приходилось заправлять боевые машины, стремительно пожиравшие тонны горючего. Темп наступления изматывал и опытных солдат, не покидавших боевые отделения танков и бронемашин по много часов подряд, люди устали, но генерал Свенсон гнал всех вперед. А из глубины России выдвинулась вражеская дивизия, двигавшаяся так же стремительно, и до той минуты, когда противники окажутся друг от друга на расстоянии выстрела, оставались считанные часы.

– Соотношение сил дает нам неплохой шанс самим расправиться с русскими, – поддержал офицера-танкиста командир мотопехотного батальона. – Против наших двухсот пятидесяти девяти танков "Абрамс" и девяноста шести самоходных гаубиц "Паладин", поддерживаемых с воздуха вертолетами "Апач", русская танковая дивизия имеет порядка триста тридцать танков и сто сорок четыре орудия, причем их артиллерия не так дальнобойна, и к тому же мы можем корректировать огонь с помощью авиации. Численное превосходство противника компенсируется лучшими, чем у русских, системами управления огнем, лучшими прицелами на наших боевых машинах. Мы сможем разбить врага, сэр!

– На вооружении русской дивизии танки Т-80, которые мало в чем уступают нашим М1А2, и прицелы на них ничуть не хуже наших, – возразил генерал Свенсон. Его офицер искренне верил в собственное превосходство над врагом, верил в возможность победить, но не думал о последствиях, не смотрел в будущее так далеко, как командующий дивизией. – И я не думаю, что русские танкисты обучены хуже, чем наши бойцы. И не советовал бы полагаться на поддержку вертолетов – нашим "Апачам" придется прорываться сквозь залпы ракет "воздух-воздух" русских комплексов SA-15. В составе каждой русской дивизии есть зенитно-ракетный полк, вооруженный такими системами, всего по двадцать пусковых установок. Кроме того, каждый их танковый или мотопехотный полк имеет свою зенитную батарею, оснащенную ракетно-пушечными комплексами SA-19. И не забывайте о ручных ракетах SA-18 или SA-14, тоже способных доставить немало неприятностей. По восемнадцать подобных комплексов находится на вооружении каждого из трех танковых полков русской дивизии, еще двадцать семь – в зенитном дивизионе мотострелкового полка. Кроме того, в каждом из трех пехотных батальонов русского моторизованного полка есть зенитный взвод, вооруженный также девятью переносными ракетными комплексами – всего сто восемь пусковых установок, только этого с лихвой хватит каждому из наших вертолетов. И тем более, майор, не смейте полагать, что противник не умеет пользоваться своим оружием – это самый короткий путь в могилу для любого солдата. Русские всегда готовились к такой войне, сделав многое, чтобы защитить свою пехоту от атак нашей авиации, так что они перестреляют наши две дюжины "Апачей" еще на подлете, прежде чем хоть один вертолет успеет выпустить хоть одну ракету по русскому танку. А, лишившись вертолетов, мы вынуждены будем сражаться в условиях и по правилам, навязанным врагом. Противник превосходит нас числом, и не уступает по качеству.

– И все же, сэр, наши прицелы точнее, наши орудия бьют дальше, броня наших "Абрамсов" прочнее и лучше держит попадании вражеских снарядов, – ну успокаивался уязвленный офицер. – Заранее выбрав позиции, мы встретим русских кинжальным огнем и перебьем их всех, уничтожим все их танки.

– Да, уничтожим русских, и сами понесем огромные потери, – напомнил генерал. – Верно, мы можем победить, я не сомневаюсь в этом, но какой ценой достанется победа? Что тогда останется от дивизии? Мы на чужой территории, вокруг на сотни миль нет никого, кто мог бы нам помочь, зато хватает еще не пришедших в себя русских гарнизонов. Разгромив противостоящую сейчас нам дивизию, мы, измотанные боем, израсходовавшие львиную долю боеприпасов, окажемся в окружении уже десятков вражеских дивизий, свежих, еще не вступавших в бой. Если вы мечтаете о геройской смерти, майор, вам не место в американской армии – эту участь я предпочитаю оставлять врагу, а сам хочу только побеждать, и сделаю для этого все, что только в моих силах. Но за любую победу я не готов платить жизнями своих солдат. И пусть лучше это сражение выиграют другие, пусть победа достанется авиации, но тогда останутся живы сотни отличных парней, для которых, не сомневаюсь, еще найдется достойное дело, и каждому представится возможность стать героем.

– Да, сэр, разумеется, – в голосе командира танкового батальона отчетливо слышалась вина, ему стало стыдно за свою горячность.

– Вы, как офицер, должны думать о том, как добиться победы, как выполнить приказ с наименьшими потерями. Пусть эти русские заваливают нас телами своих солдат, а мы будем сражаться иначе. Запросите штаб генерала Стивенса немедленно. Здесь нам нужна вся авиация, какая есть в его распоряжении. Я хочу покончить с русскими одним ударом!

Наступление Третьей механизированной дивизии продолжалось, но теперь эта масса брони, приводимой в движение человеческой волей, из ударного кулака превращалась всего лишь в приманку для врага. В прочем, эта "наживка" сама была способна укусить очень больно. Тяжелые танки все так же мчались вперед, перепахивая широкими зазубренными лентами гусениц русские поля, вновь ощутившие поступь врага, а над ними, поверх облаков, уже мчались получившие новый приказ эскадрильи, широким фронтом заходя на цель.