Андрей Завадский - Вечер потрясения

Они были уже у самого выхода из зала, когда прозвучали слившиеся воедино хлопки, слишком странные для выстрелов или взрывов, а несколько секунд спустя глотку министра словно обожгло пламенем. Из глаз хлынули слезы, дыхание перехватило, и Самойлов затрясся в приступе кашля от которого, казалось, легкие должно вывернуть наизнанку.

– Слезоточивый газ, – точно так же кашляя, прохрипел телохранитель, вслепую паля из "Вереска" в колышущееся марево аэрозольного облака. – Противогазы! Надеть противогазы! А, черт!

Солдаты уже успели натянуть маски, полностью скрывшие их лица. Первый американец, появившийся из газовой завесы, нарвался на выпущенную в упор очередь, отлетев назад и сбив того, кто шел следом за ним. В ответ зазвучали выстрелы, один из солдат приглушенно вскрикнул, повалившись на пол, второй схватился за левое плечо, и Самойлов видел, как из-под пальцев его стекают струйки крови.

Оглохший от звуков пальбы, ослепший от газа, скручиваемый жгутом от приступов тошноты Аркадий Самойлов не видел, как погиб его телохранитель. Президентский охранник честно защищал нового главу государства, наугад стреляя короткими очередями, пока не опустел магазин его пистолета-пулемета, а в следующую секунду его грудь вспороли выпущенные в упор высокоскоростные пули калибра 5,56 миллиметра. Но всего этого Самойлов не видел, упав на пол, закрыв лицо ладонями, и оставаясь в такой позе до тех пор, пока чья-то сильная рука рывком не подняла его на ноги.

Сквозь слезы, градом катившиеся по щекам из-под воспаленных век министр видел насмешливые лица, европейские и непривычно темнокожие, настоящих негров и явных азиатов. Кто-то наводил на Аркадий Самойлова объектив фотокамеры своего "смартфона", весело перебрасываясь с товарищами репликами на английском – в эти секунды министр, вполне прилично владевший заокеанской речью, едва ли мог понять хоть слово.

– Господин Самойлов, – к министру приблизился американец, об офицерском звании которого говорили только нашивки на воротнике. – Господин Самойлов, я майор Брукс, Восемьдесят вторая воздушно десантная дивизия Армии Соединенных Штатов. Вы арестованы, господин Самойлов. Бункер наш!

Командир десантной роты видел перед собой бледного, едва державшегося на ногах человека, сгибавшегося пополам от желудочных спазмов. Вокруг щелкали камеры – солдаты спешили запечатлеть миг своей победы, ловя в кадр того, кто, пусть и номинально, считался главой целого государства.

– Господин Самойлов, я предлагаю вам прекратить ненужную бойню, – стараясь четко произносить каждое слово, по-русски произнес майор Брукс. – Ваши люди еще сопротивляются, хотя это лишено всякого смысла. Прикажите им сложить оружие – на сегодня, полагаю, смертей уже и так с избытком! Пожалейте своих солдат, господин министр, спасите их жизни!

Аркадий Самойлов молчал, тупо уставившись перед собой, не видя довольных ухмылок на лицах обступивших его со всех сторон десантников. А где-то неподалеку не смолкала стрельба, захлебывались огнем автоматы, кричали раненые, а мертвые, самые спокойные из всех, валились на залитый кровью бетон. Бой еще шел в лабиринтах подземного убежища, смерть собирала кровавую жатву в тесноте туннелей, и майор Брукс, чувствуя, что русский министр колеблется, а может, просто не понимает, чего от него хотят, повторил с нажимом, повышая голос:

– Господин Самойлов, довольно крови! Сегодня уже отдали Богу души немало хороших парней. Потери с обеих сторон огромны, и если все не остановить, они станут еще больше. Ни я, ни мои солдаты не имеем ничего против русских, но мы получили приказ и выполним его, убивая ваших людей, если они встанут на нашем пути с оружием в руках. Отдайте приказ прекратить огонь! Все уже кончено, вы проиграли, не нужно больше смертей!

– Да, да, – кивнул премьер-министр, придя в себя от резкого окрика. – Мне нужна связь, майор.

Для тех, кто защищал бункер, все было не так однозначно – горстка врагов прорвалась в подземелье, оказавшись отрезанной от окружающего мира, попав в настоящую ловушку. Подкрепления с той и с другой стороны, как бы они не спешили, подойдут слишком поздно, здесь, под землей, силы оказались равны, и исход боя не был ясен пока никому. Но развешанные под сводами динамики системы внутреннего оповещения, еще недавно исторгавшие хриплые вой сирены, вновь ожили, и по тесным коридорам, заглушая автоматные очереди, разнесся чуть искаженный акустикой голос.

– Всем, всем, говорит премьер-министр Самойлов! Приказываю немедленно прекратить огонь и сложить оружие. Не пытайтесь сопротивляться американским солдатам, пропускайте их беспрепятственно, и все останутся живы. Повторяю – прекратить огонь, сложить оружие!

– Что за черт? – солдаты, упорно прорывавшиеся к центральной части бункера, туда, куда только что рвались американские десантники, изумленно переглядывались между собой. – Он рехнулся что ли?! Мы же их всех тут задавим!

Люди были ошеломлены неожиданным приказом – противник, воспользовавшись внезапностью, смог опрокинуть заслоны, собрав в кулак все свои силы, и добрался до цели. Но теперь на помощь тем, кто защищал Самойлова, со всех концов огромного бункера спешили еще не вступившие в бой подразделения, и всякий понял бы, что американцы давно уже лишились численного превосходства, а, значит, вскоре лишатся и жизней. Но из-под потолка звучало непреклонное:

– Прекратить сопротивление! Сложить оружие!

– Черт с ним, махнул рукой злой лейтенант, минуту назад лишившийся двух своих бойцов. – Выполняйте приказ! Прекратить огонь!

Стрельба смолкал не сразу, кто-то еще пытался не верить в очевидное, но все же прошло несколько минут, и треск выстрелов сошел на нет. Слышались стоны раненых, кто-то кого-то тащил на себе, других перевязывали на месте, и всюду сновали американские десантники. Бойцы Восемьдесят второй дивизии, с опаской поглядывая на злых русских, угрюмо забившихся по углам, собирали оружие, еще не веря, что схватка завершилась, и завершилась их победой.

– Абсолютно верное решение, господин Самойлов, – сухо процедил майор Брукс, еще не осознавая, что вошел в историю, став одним из героев всей американской нации. – Вы поступили правильно. Войны начинаются и заканчиваются, а людям все же хочется жить, и нам, и вам. Кровь – слишком ценная штука, чтобы напрасно проливать ее, уж поверьте ветерану!

Аркадий Самойлов лишь устало кивнул, понурив голову. Ему больше него было сказать, осталось лишь разочарование, боль и стыд – иных чувств не мог знать потерпевший поражение.

Донесение молнией пронзило эфир, добравшись до спутника связи, полетавшего над Северной Атлантикой, и спустя минуту достигло Белого Дома. В тот же миг там воцарилась атмосфера праздника.