Хаджи-Мурат Мугуев - Кукла госпожи Барк

Все вышло так естественно и живо, что эта сценка должна была рассеять подозрение тех, кто, возможно, наблюдал за нами. Ухватив девушку за руки, я и Аркатов почти бегом увлекли ее вперед по аллее. Франтоватые иранские бездельники в лакированных ботинках и хлыщи, занимавшиеся тут же у «Пель-Меля» темными торговыми операциями, шутками и смешком проводили нас. «Похищение сабинянки» удалось на славу. Держась за руки, мы втроем шли по аллее, а Кружельник замыкал нашу веселую, смеющуюся группу.

Отойдя довольно далеко от универмага, я взял девушку под руку и, оттеснив делавшего смешные, недовольные гримасы Аркатова, медленно пошел с Зосей.

– Что случилось, моя дорогая девочка? – спросил я.

– Госпожа Барк звонила господину Сайксу, предупредив его о вашем отлете. Многое из разговора я не поняла, так как говорили они главным образом по-русски. Он сейчас же вызвал ее к себе. Полчаса назад к ней заезжал ваш хозяин господин Таги-Заде, не застав ее, он сейчас же уехал, я думаю, что тоже к полковнику.

– Так, так – задумчиво сказал я.

– Думаю, что эта шайка готовит какое-то злодеяние против вас. Мой дорогой, мой любимый друг, я боюсь за вас!! Что-то очень тревожит, беспокоит меня, – с тоской прошептала Зося, – если можно, не улетайте, не улетайте сегодня… Сделайте это завтра или в другой какой-нибудь день, но так, чтобы не знали они… они затеяли что-то ужасное, – в страхе произнесла она.

– Я это знаю, Зося, – тихо сказал я, – но мне не угрожает ничего. Ты, ты, моя дорогая девочка, береги себя… Еще одну ночь – и все кончится, мы будем вместе – ты, я и Ян, – успокаивая ее, сказал я, оборачиваясь к Кружельнику, с изумленным вниманием слушавшему нас. – Да, Ян, Зося и я любим друг друга.

– Так, Зося?

– Так, Ян! – просто ответила она.

Аркатов, не понимавший по-английски, довольно безразлично слушал нас, уделяя главное внимание наблюдению за аллеей и прохожими, изредка попадавшимися нам.

– Я знаю, что она не полюбит недостойного человека, – сказал Кружельник.

– Спасибо, Ян, – ответил я, – а теперь мы с капитаном покурим, а вы поговорите друг с другом, но не больше двух-трех минут.

Аркатов и я присели на скамейку, глядя по сторонам, покуривая и перебрасываясь словами.

– Пора! – сказала Зося.

Она грациозно присела, прощаясь с нами.

– До вечера! – сказал я, пожимая ей руку.

– До завтра, сестренка! – взволнованно проговорил Кружельник.

Светлое платьице девушки мелькнуло в аллее. Помахав ей вслед, мы вернулись в «Пель-Мель», где я сделал ненужные мне покупки.

– Не появлялся еще Таги-Заде? – спросил я генерала.

– Ну и хитер полковник. Ох, хитер, – засмеялся он. – Да не делайте невинного лица! Вы же отлично знаете, что господин Таги и не думает улетать с вами.

Мы прогуливались по саду, ожидая появления Елены Павловны.

– Они убедились, что вы действительно улетаете в Баку, значит… – Он многозначительно взглянул на меня. Я засмеялся и кивнул.

– Когда едете к Барк?

– К десяти.

– А вернетесь?

– Думаю не задерживаться.

– Ну, это будет зависеть не от вас. Во всяком случае, когда бы ни вернулись, мы разыграем последнюю сцену у микрофона.

– Трогательное прощание друзей?

– Именно. А вот и Елена Павловна, – прервал он нашу беседу, завидя Кожанову.

Обед прошел весело. Генерал был в ударе. Он много и интересно рассказывал Аркатов удачно острил. Я поддерживал компанию.

За сладким заговорили о тегеранском базаре.

– Не люблю этот бесконечный шум и вопли… И вообще говоря, экзотика никогда не увлекала меня, – сказала Кожанова. – Мой идеал – тихие равнины центра России, речки, обрамленные березкой и кленом, широкие поля с золотой пшеницей и спокойные села с трудолюбивыми колхозниками в них.

– Русачка! – довольным голосом сказал генерал.

– Люблю свою страну. И горы, и ее моря, и тундру… но жить и умереть хотела бы у себя где-нибудь под Воронежем или Тамбовом.

– А вы откуда родом? – спросил генерал.

– С Дону – я казачка, – ответила она. – Однако, где же этот элегантный господин?

– Таги-Заде? – рассеянно спросил я.

– Тот, что хотел лететь с нами.

– Бегает по инстанциям… Не так-то легко получить за один день все нужные бумаги.

– Не получит – не полетит, – улыбнулась Кожанова.

– Не велика беда. И что ему так приспичило. Не улетит сегодня, улетит через неделю. Ведь, надеюсь, вы посетите нас снова? – любезно спросил генерал.

– Охотно. Кроме базара, я еще ничего не видела в Тегеране.

– Товарищ генерал! К вам хозяин дома пришел, прикажете допустить? – доложил дежурный.

Еще в дверях Таги-Заде сделал сокрушенное лицо и, разводя руками, горестно сказал:

– Все против меня. И в посольстве, и в министерстве, и у консула – везде один ответ: «Не раньше, чем через пять дней…»…

– Ну, полетите со мною в следующий раз, – сказала Кожанова.

– Да, но дела! – вздохнул Таги-Заде.

– Не хотите ли бокал вина за здоровье Елены Павловны? – спросил я.

– С радостью. Такая хорошенькая женщина и… летчик. Все время в воздухе, в опасности… Нет, наши женщины этого не умеют. Ваше здоровье, – чокаясь, учтиво сказал он и, обратившись ко мне, добавил: – За благополучный полет!

Таги-Заде выпил, раскланялся и ушел. Спустя несколько минут уехала и Кожанова.

Я прошел к Сеоеву и Кружельнику и, сидя в их уединенной комнатушке, детально, со всеми подробностями рассказал им план нашего ночного действия. Кружельник внимательно слушал, изредка переспрашивая меня. Пылкий и экспансивный осетин держался иначе.

– Ах, сволочи-бандиты!.. Жаль, у меня кинжала с собой нету, я им всем башки посрубил бы! – вскакивая с места и размахивая руками, восклицал он.

– Спокойней, спокойней! Ваши кулаки, товарищ Сеоев, могут пригодиться лучше кинжала. Только помните, товарищи, ни одного звука, ни одного движения без приказа…

– Зосе угрожает опасность? – выслушав меня, спросил Кружельник.

– Да! И большая. Я не могу скрывать от вас этого.

– Я предполагал это. Как мы сможем помочь ей? – с тревогою спросил он.

– Еще не знаю! Все выяснится позже, когда я увижусь с нею.

– Надеюсь на вас, обыватэлю полковник. Я знаю, что и вам дорога моя сестренка.

– Очень, Ян, так дорога, что я не нахожу слов выразить это.

Сеоев скрипнул зубами и, схватив в свои огромные ручищи затрещавший стул, сказал:

– У-у, гяур ма биль!.. [32]Попались бы эти гады в мои руки!..

Не выдержавшая его ярости спинка стула с треском переломилась. Как ни тяжела была тема нашего разговора, но мы с Кружельником не выдержали и рассмеялись, глядя на удивленное лицо не ожидавшего такого эффекта гиганта.

В начале десятого, нацепив колодку с орденами, выбритый и раздушенный, я поехал к Барк. Внешне я был совершенно спокоен, но опасение за жизнь Зоси угнетало меня. Я понимал, что ее роль заканчивалась в ту самую минуту, когда мой самолет отрывался от земли… Дальше она уже не была нужна ни Сайксу, ни госпоже Барк. Зная, как легко «Косоуров» избавился от своей сообщницы «Красновой» и как цинично сожалел о том, что не «ликвидировал» Юльского, я был уверен, что он так же спокойно может отравить или застрелить Зосю. Кого обеспокоило бы в Иране исчезновение бедной, безвестной девочки? Кто осмелился бы спросить у Барк, куда делась ее горничная? Никто! Зося исчезла бы так же бесследно, как исчезает бабочка или жучок.