Валериан Скворцов - Шпион по найму

— Бассейн вломился в наши отношения. Тебе велят расстаться со мной? спросил я.

— Он вломился в них с самого начала, — сказала Марина. — Ты что, не догадывался?

— Ты бросаешь меня?

— Чтобы не обманывать ни тебя, ни Бассейн.

— И Рауля?

— Рауль — муж.

Мурка со свалявшейся в перья шерсткой высунулась из ружейного чехла с отпрыском в зубках. Мяукнула. Нырнула за следующим.

— Скоро вы там?! — заорал Дитер из съемочной-кабинета.

Я обнял Марину за талию, и мы вышли к немцу, который смотрел приветливо и весело. В Легионе мы обычно оказывались с ним в одном отсеке казармы или в той же палатке — Дитер и я. А выпивали чаще втроем — за тентом или за выгородкой Рума, которому полагалось отдельное офицерское помещение.

— Что с генералом, Бэзил? — спросил Дитер, пожимая мне руку.

— Захвачен, — сказал я.

Марина, подрыгав ногами, сбросила туфли и забралась на диван с подушками, выставив нимфеточные коленки.

— Где он теперь?

— В подводной лодке мужа нашей гостеприимной хозяйки, в худшем для нас случае, или где-то в логове контрабандистов на берегу, в лучшем. Большего не знаю. Похищен — точно. Про лодку и логово — мои предположения… Бахметьеву нужна поддержка. Генерал в аховом положении, предан всеми.

— Кроме тебя? — сказала ехидно Марина.

— Что нужно сделать, Бэзил? — спросил Дитер, вежливо улыбнувшись ей.

Мурка развивала экспансию. Теперь она появилась с котенком в съемочной-кабинете.

— У нас здесь что — совещание? — спросил я. — Или сговор?

— А чего бы ты хотел? — откликнулся Дитер.

— Сговора. У меня нет официальных полномочий. Думаю, что и у тебя Дитер. У Марины их тоже почти нет… Давайте скажем это друг другу вслух. Для вас я в любом случае — не сторона для переговоров. Я — наемник. Мне заплатили за работу. Которая оказалась мне не по зубам. Больше того, мой план провалился полностью…

Мурка притащила второго. Дитер и Марина пристально наблюдали за проявлениями материнского инстинкта. Наверное, я действительно выглядел жалко. Они искали повод не смотреть в мою сторону.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Забудем об этом… Русские три с лишним часа назад сообщили местным властям, что в отношении генерала Бахметьева совершен захват, а не покушение. Попросили немедленно блокировать выезды из города, ещё до выяснения обстоятельств происшедшего у музея…

Я не упомянул Лохусалу. Марина, вне сомнения, держала постоянную связь с Раулем. А я не представлял себе задачи, которую она выполняла на данном этапе событий. До сих пор только контролировала действия Шлайна и мои. Что — теперь?

— Звучит неубедительно, — сказала Марина. — Зачем Дубровину просить о перехвате похитителей, если он знал, к чему идет дело и способствовал преступлению? В том, что водили за нос тебя, Шемякин, и твоего оператора Шлайна, есть и его вклад!

Появился третий котенок. Мурка складывала детенышей на вязаный половичок возле дивана, на котором возлежала Марина.

— Это только предположение, — сказал я. — Я первый, кто узнал о похищении. Я позвонил русским и предложил им обратиться в полицию, чтобы организовали перехват. Меня в полиции не стали бы слушать. Да ещё и засадили бы на всякий случай… Дубровин подтвердил, что он немедленно после моего сообщения попросил местных насчет перехвата. Куда ему было деваться? Это — понятно?

— Дубровин подтвердил, Дубровин звонил… Вот и вся твоя цена, Бэзил, и твоей третьей России, — сказала пренебрежительно Марина, опуская ноги, чтобы, сев повыше, удобнее следить за манипуляциями Мурки-мамаши.

— Давайте без перехода на личное, — предложил Дитер. Он подошел к лежбищу котят и сломался пополам над влажными черными детенышами. — Им молоко, наверное, нужно? А?

— Им дом нужен, — сказал я. — Беженцы.

— Ты можешь утверждать, что блокировка побережья береговой стражей действенна? — спросила Марина.

— Вот именно, — откликнулся Дитер. Он влез в холодильник Тармо и принялся вышвыривать в мусорный контейнер банки с засохшей горчицей, недоеденные консервы и пакеты с прокисшим молоком. Разыскивал съестное для Мурки.

Марина достала из сумочки мобильный телефон.

— Слушай, — сказала она по-эстонски в откинутую крышку трубки, видимо, одному из носителей белесых бакенбард, — купи в ближайшей лавке молока и сырого мяса двести-триста граммов. Говядины. Или фарш в упаковке. Бывает такой, кажется, из индюшки. Принеси мне к машине… Конец связи.

Она защелкнула крышку телефона.

— Спасибо, — сказал я.

— С твоего разрешения, я отвезу выводок дочери.

— Спасибо, — снова сказал я, стараясь не глядеть на нее. Она забирала прощальный подарок, так это следовало понимать. Хоть кошка устроилась.

— Я все-таки не думаю, что блокада действенна, — сказал Пфлаум.

— Это русское дело, и, чем бы оно ни кончилось, от этого Таллинну не горячо и не холодно, — сказал я. — Поэтому я и приехал сюда, к Марине. С одной просьбицей… С которой, однако, раз уж ты здесь оказался, Дитер, обращусь к тебе. Это делу полезнее… За выполнение просьбы я готов дать стоящую информацию. Но сначала хотел бы поторговаться.

— Нет у тебя товара ни на обмен, ни под кредит на доверии! — сказала Марина.

— Кое-что, наверное, найдется все же, я думаю, — возразил Дитер. — Я приобрету. Что в обмен просишь?

— Я хочу, чтобы банда Чико Тургенева, если она преодолеет заслоны береговой охраны, пару дней не смогла выскочить из нейтральных вод к российской границе…

— Об этом русских просить следует, — сказала Марина.

— Об этом я прошу вас. Речь идет о Калининграде, о западном анклаве. Генерала повезут в том направлении… Захват заказан тамошними воротилами. Им нужна фигура, в обмен на которую Москва согласиться отдать некую личность, сидящую в Лефортовской тюрьме в Москве. Я прошу обеспечить блокаду со стороны открытой Балтики. Если Чико наткнется на западный бредень, он поймет, что к Калининграду просто так, через открытое море в западном направлении, ему не проскочить. И он вернется, если вышел в море, или, если ещё не вышел, заляжет в убежище. Немедленно начнет искать проходы. Высылать людей на разведку. А если они зашевелятся, высунутся из логова, то вытянут меня к Чико.

Я всматривался в лицо Марины. Отлавливать будут «Икс-пять», за штурвалом которой, если в подлодках они имеются, — её муж, Рауль Бургер. Где теперь эта лодка — идет в море? Или Рауль, лежа на грунте, ждет сигнала, чтобы принять «груз» и уже потом нырнуть под морскую границу?

Марина встала с дивана, прошлась по съемочной-кабинету, рассеянно взглянула на фотографии, разбросанные на столе.

Наверное, наша дочь будет красивой. Моя и её дочь. И Рауля, формально, конечно. Я-то не существую.

— Ты заплатишь за это любую цену? — спросил Дитер.