Лиза Марклунд - Красная волчица

Он тяжело опустился на стул и хотел было взять газету, но передумал.

В объединении проект не пользовался большой популярностью, и немало людей удивленно вскидывали вверх брови, когда он заговаривал о нем.

Задача рабочей группы заключалась в том, чтобы способствовать укреплению открытого демократического общества и разрабатывать конкретные предложения о том, как надлежит вести себя должностным лицам в сложившейся ситуации. Среди прочего надо было выработать руководство и провести региональные конференции в сотрудничестве с интеграционными организациями и комитетом изучения живой истории.

Именно он и София из объединения областных советов стали инициаторами этого дела, и, несмотря на то что работа с проектом затянулась на несколько месяцев, он чувствовал, что выбрал верное направление. Мало того, они заручились фантастической поддержкой со стороны Министерства юстиции.

Появилась реальная перспектива работы в правительстве, а ведь ему еще нет и сорока.

В руке завибрировал мобильный телефон. Томас нажал кнопку, не дожидаясь, когда раздастся звонок.

— Как жаль, что тебя здесь нет, — услышал он голое Анники. — Я еду мимо Западной проходной металлургического комбината в Свартэстадене. Это под Лулео. Ты не представляешь, какая это божественная красота. Я сейчас опущу стекло. Слышишь гул?

Томас откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Единственное, что он слышал, — это треск на поганой линии сотовой связи, созданной на деньги какого-то супербогатого американского шведа.

— Папа, — это был Калле, — у нас завис компьютер.

Сын стоял в дверном проеме, в глазах его был неподдельный ужас.

— Подожди, Анника, — сказал Томас, отнял трубку от уха и повернулся к сыну: — Я ведь сказал уже, что вы и сами можете с ним справиться. Через двадцать секунд нажми кнопку, подожди, когда погаснет индикатор. Посчитай до десяти и перезапусти компьютер.

Мальчик убежал.

— Металлургический завод? — спросил он. — Разве ты не на военно-воздушной базе?

— Там я уже была, но я встретила одного парнишку, который…

— Но ты все успела?

Ответа он не получил. Среди молчания он слышал лишь шум или, скорее, ритмичный грохот. От разделявшего их расстояния он почувствовал стеснение в груди.

— Мне очень тебя не хватает, — проговорил он.

— Что ты сказал?! — Анника старалась перекричать шум.

Он промолчал, тяжело вздохнув.

— Как ты себя чувствуешь, Анника? — спросил он.

— Чертовски хорошо, — рассмеялась она. — Очень сильной и очень твердой. Вы ели?

— Лосятина стоит в духовке.

— Почему ты не поставил ее в микроволновку? Я уже…

— Я знаю, — перебил он жену. — Можно я перезвоню тебе позже? Здесь полно…

Он продолжал неподвижно сидеть с телефоном в руках, испытывая какое-то иррациональное беспокойство, граничившее с бешенством.

Ему не нравилось, что Анника постоянно куда-то ездит. Не нравилось, и все. Она не слишком хорошо себя чувствовала. Он точно это знал, но когда Томас пытался говорить с ней на эту тему, она становилась холодной и замыкалась в себе. Он хотел, чтобы она всегда была рядом, чтобы все было как надо, чтобы жена была спокойна и счастлива.

После того ужасного Рождества, когда худшее уже было позади, все, как ему казалось, постепенно наладилось. Анника немного поблекла, но зато стала более собранной. Она много играла с детьми, пела и танцевала с ними, вырезала и клеила аппликации. Все свое время она посвящала попыткам объединения жителей квартала и переоборудованию кухни. Это последнее желание появилось после того, как им удалось выкупить право аренды. Мысль о том, что они смогут выкупить квартиру по цене вполовину меньше рыночной, вселила в Аннику поистине детскую радость, но, как и всегда, денег не было даже на это. Сам он к покупке относился с философским спокойствием, понимая, что деньги приходят и уходят. Но Анника не давала ему забыть о том, как он прогорел с акциями «Эрикссон».

Он бросил взгляд на духовку. Наверное, лосятина уже достаточно согрелась, но Томас не встал, чтобы достать и поставить мясо на стол.

Когда Анника снова начала работать, она стала отдаляться от него, стала отчужденной и непонятной. Иногда, во время разговора, она застывала и цепенела с открытым ртом и выражением ужаса в глазах. Когда он спрашивал, что случилось, она смотрела на него так, словно никогда прежде его не видела. От этого Томас покрывался гусиной кожей.

— Папа, у меня ничего не получается.

— Попытайся еще раз, а я сейчас приду.

Перед этой неприятностью он был совершенно бессилен. Он в последний раз посмотрел на утреннюю газету, и до него вдруг дошло, что этот журналистский труд сегодня же вечером будет выброшен на помойку и забыт.

Чувствуя свинцовую тяжесть в теле, он накрыл на стол, бросил грязную детскую одежду в стиральную машину, нарезал салат и показал Калле, как запустить компьютер.

Как только они сели обедать, явился курьер с брошюрами, которые предстояло обсудить и оценить завтра вечером.

Пока дети болтали и баловались, он читал сжатую информацию о том, как должны вести себя политики и должностные лица, если им угрожают. Он прочитал материал дважды.

Потом он подумал о Софии.

Анника заглушила мотор, остановившись перед темным подъездом редакции «Норландстиднинген». Желтый свет уличного фонаря скупо освещал панель.

В то время, когда она сидела дома, у Томаса появились возможности, которые он быстро усвоил и стал принимать как должное. В течение трех месяцев он принимал как должное все ее услуги, считал жену и детей украшениями жизни. Вечера его были свободны для тенниса и рабочих встреч, в праздники и выходные он катался на яхте и ходил на хоккей. Но с тех пор, как она вернулась на работу, Томасу опять пришлось привыкать к разделению труда. Он упрекал ее в том, что она работает под тем предлогом, что ей нужен покой и отдых. На самом деле хотел есть теплую еду, которую она бы ему подавала, и — странно — эти мысли вызывали у нее злость.

Она открыла дверь машины и вышла на неубранную улицу. С заднего сиденья она взяла сумку и компьютер.

— Пеккари? — произнесла она в микрофон домофона. — Это Бенгтзон. Мне надо обсудить с тобой одно дело.

Дверь открылась, и Анника вошла в темный и мрачный вестибюль.

Ночной редактор встретил ее на верхней площадке лестницы.

Она с удивлением вдохнула запах устоявшегося перегара и постаралась говорить тихо и медленно.

— Бенни натолкнулся на то, что ему было не положено знать, — сказала она.

Пеккари широко распахнул глаза. Кровеносные сосуды их явно взывали о помощи.

— Речь идет о Ф-21?

Анника пожала плечами.

— Пока об этом рано судить окончательно, — сказала она. — Мне надо пообщаться с Сюпом.