Лиза Марклунд - Красная волчица

— Ты неправильно понимаешь ситуацию, — наставительно произнес архивариус. — Ханс Блумберг — это всего лишь прозвище. В действительности я — Черная Пантера и никогда не был никем иным.

Он многозначительно кивнул, чтобы придать вес своим словам. Анника лихорадочно пыталась найти какую-нибудь ниточку, какую-нибудь зацепку, чтобы открыть ему глаза.

— Это не совсем правда, — сказала она. — Ты пытался утвердиться в жизни и как Ханс Блумберг. Все эти статьи об областном совете, которые регулярно публиковались на двадцать второй странице, разве это не способ самоутверждения?

В глазах архивариуса вспыхнул гнев.

— Это был всего лишь фасад, которым я был вынужден прикрываться до возвращения Дракона. Он обещал вернуться, и его возвращение стало сигналом.

Он снова улыбнулся:

— Бенни стал интересоваться, как я попал в архив. Но я не полный простак, и в конце концов победил я.

Анника с трудом терпела сосущее чувство тошноты.

— Но за что ты убил мальчика?

Ханс Блумберг печально покачал головой:

— Очень неприятно, что его пришлось убрать, но на войне гибнут и гражданские лица.

— Ты убил его, потому что он мог тебя узнать? Ты был знаком с его семьей?

Ханс Блумберг не ответил, продолжая спокойно улыбаться.

— За что ты убил Курта Сандстрема? — спросила Анника, чувствуя сосущий страх под ложечкой и жаркое давление в мочевом пузыре.

— Он стал дутым авторитетом, предателем.

— Откуда ты его знаешь?

— Мы жили в Нюланде. Этот здоровый парень был нашим соседом. Мы вместе уехали в Упсалу и одновременно вступили в движение. Но Курт оказался слаб в вере и переметнулся на сторону капиталистов и вымогателей, вступил в крестьянское движение. Я дал ему шанс одуматься, но он сам выбрал свою судьбу.

Анника вцепилась в край стола.

— А Маргит Аксельссон?

Ханс Блумберг вздохнул и провел ладонью по лысине.

— Малышка Маргит, — сказал он, — как она хотела улучшить этот мир. Она всегда желала всем добра, но ее грех — громогласность и упрямство.

— И за это ты ее задушил?

— Она дезертировала.

Анника заерзала на стуле. Мочевой пузырь был готов лопнуть.

— Ты не можешь рассказать, — спросила она, — зачем вы взорвали самолет?

— Это был тест для Собаки, — ответил Ханс Блумберг. — Проверка верности.

— И она сделала то, что ей велели?

Блумберг погрузился в воспоминания.

— Она очень злилась на Волчицу за то, что та изменила движению, и была готова сделать все что угодно. Она была страшно разочарована в Волчице, а ты же сама знаешь, какими становятся в таких случаях девушки. Нашу звезду Карину всегда интересовало только одно: иметь то, чего нет у других.

— Но зачем в таком случае было давать объявление о помолвке?

Архивариус громко рассмеялся.

— Ты действительно повелась на это, — сказал он. — Это объявление я сфабриковал сам, чтобы ты попалась на крючок. И ты проглотила наживку, не так ли?

Он успокоился и многозначительно кивнул. Анника встала.

— Мне нужно в туалет, — сказала она.

Блумберг вскочил на ноги с неожиданной быстротой. С таким же проворством он в компрессорной набросился на министра культуры.

— Ни в коем случае.

— Тогда мне придется помочиться под себя.

Мужчина попятился и снова уселся на кровать:

— Иди, только без фокусов. Дверь оставь открытой.

Она подчинилась, побежала в туалет, спустила брюки, нижнее белье и трусы, села на унитаз. Струя била как водопад.

Анника посмотрела на себя в зеркало и прочла в своих глазах, что она должна делать.

Она умрет, если они останутся в номере. Ей надо каким-то образом выйти отсюда, даже если для этого придется увести за собой Блумберга.

— Кто такой Тигр? — спросила Анника, пряча за своей заинтересованностью созревшее решение.

В глазах архивариуса вспыхнул мрачный огонь, и он опустил взгляд на колени.

— Кеннет Ууситало, — ответил он. — Начальник отдела металлургического завода. Настоящий мошенник, продувная бестия. Активно работает в объединении предпринимателей, навязывает кабальные договоры странам третьего мира. К сожалению, он давно находится в отъезде.

Он судорожно облизнул губы.

Анника подошла к столу, оперлась ладонями об его край.

— Но, собственно говоря, и ты не лучше его. Тебе нужны только деньги Ёрана.

Блумберг соскочил с кровати с быстротой молнии, подбежал к Аннике и приставил пистолет к ее лбу.

— Все язвишь, — сказал он и снял пистолет с предохранителя, и Анника почувствовала, как страх сжимает мочевой пузырь, выдавливая из него оставшиеся капли.

— Удачи тебе с налоговой инспекцией, — прохрипела Анника пересохшими губами.

Он несколько секунд смотрел на нее, потом отвел оружие и направил ствол в потолок.

— И что же ты высмотрела?

— Я не вполне уверена, — сказала она, — но я видела, как Ёран Нильссон запихнул матросский мешок в трансформаторную будку, стоящую прямо у железнодорожных путей. Такое могло быть?

Она громко сглотнула. Архивариус изумленно вскинул брови.

— Ой-ой, — сказал он, — это действительно похоже на правду.

— Можно мне сесть?

Он отошел, держа Аннику на прицеле. У нее подломились колени, и она буквально рухнула на стул.

— Где точно находится эта будка?

Несколько секунд Анника молчала, отчаянно хватая ртом воздух.

— Она стоит недалеко от виадука, — сказала она. — Около нее растут молодые елки.

— Как ты ее обнаружила?

— Я шла за Кариной, спряталась за будкой и видела, как Ёран положил в нее мешок.

Архивариус подошел к ней, взял за голову и, дыша ей в лицо, пристально посмотрел в глаза.

— Кажется, все так, — сказал он. — Думаю, что ты говоришь правду. Одевайся.

Ханс Блумберг попятился к двери.

— Я держу пистолет на боевом взводе в кармане. Если ты попытаешься что-нибудь сделать, то в ад отправишься не только ты, но и девушка за стойкой. Мы договорились?

Анника кивнула и натянула на себя полярную куртку.

Они вышли из номера. Пол качался под ногами Анники, стены и потолок рушились на голову. В лифте он стоял совсем рядом, упираясь плечом в ее грудь.

— Откуда ты узнал, где я остановилась? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Это мне сказал твой любезный шеф, кажется, его фамилия Янссон.

Лифт резко остановился на первом этаже.

— Я пойду у тебя за спиной, — сказал архивариус. — Если ты добрая женщина, то дай шанс девочке за стойкой стать взрослой.

Он прижался к ней еще теснее, и обе его руки скользнули в карманы куртки Анники.

Анника ударом ноги распахнула дверь.

Блумберг извлек из карманов Анники обе руки. В одной он держал мобильный телефон.

— Спокойствие, можешь мило улыбнуться, — шепнул он ей на ухо.

Они вышли в вестибюль. Портье Линда шла с кухни с трубкой радиотелефона в руке и оживленно с кем-то говорила. Увидев Аннику и Блумберга, она приветливо им улыбнулась.