Чингиз Абдуллаев - Оппоненты Европы

– Получается, что вы оправдываете диктаторов, – заметил Морзоне.

– Получается, что в мире существуют свои правила, которые никто не собирается нарушать, – возразил Дронго, отходя от журналиста. Он даже не мог предположить, какая статья появится в Интернете уже через два часа после этого разговора.

Подойдя к организаторам конференции, он предупредил их о своем вызове в полицейское управление и отправился туда пешком, благо оно находилось в несколько минутах ходьбы. В кабинете Кубергера было тепло и светло. Небольшой кабинет словно подчеркивал, что его владелец работает всего лишь обычным следователем. Кроме Кубергера, в кабинете находился и комиссар, усевшийся у окна ближе к свету. Он поднялся, чтобы пожать руку эксперту, и снова уселся на стул. Следователь вместо приветствия только кивнул головой.

– Что вам нужно? – спросил Дронго.

– Кто на вас вчера напал? – спросил следователь.

– Это вы у меня спрашиваете? – удивился эксперт. – Это я должен спрашивать у вас. Откуда я знаю, кто именно это был.

– И вы его не разглядели?

– Нет. Я уже об этом говорил.

– Но почему он стрелял именно в вас?

– Понятия не имею. Может, просто решил, что я слишком опасный свидетель и могу его остановить. Или помешать их планам.

– А какие у них планы? – быстро уточнил Кубергер.

– Не ловите меня на слове. Я не знаю ни этого человека, ни того, кто ему приказал, ни зачем они это сделали. Ничего не знаю, господа.

– Вы международный эксперт по расследованиям особо тяжких преступлений со своей устоявшейся репутацией, – напомнил комиссар. – Неужели вы ничего не можете нам подсказать?

– Если бы мог, то обязательно сказал бы. Но я действительно сам ничего не понимаю.

Следователь взглянул на комиссара. Тот отвернулся к окну, словно исчерпав все свои вопросы.

– Мы пригласили сюда семейную пару Ангелушевых из Софии, – сказал следователь, – и хотели бы, чтобы вы присутствовали на допросе. Учтите, что допрос будет идти на английском языке, чтобы мы могли с ними разговаривать. А вы бы поняли, что именно они говорят. Если мы не сможем понять друг друга, мы попросим вас перевести с турецкого, их родного языка, который они наверняка понимают.

Дронго согласно кивнул. Он взял свой стул и уселся ближе к комиссару, в углу. Первой в комнату вошла мать – Наида Ангелушева-Сулейменова. Она вежливо поздоровалась, усаживаясь на стул в середине комнаты. Следователь положил на стол небольшой карманный магнитофон, чтобы записывать беседу.

– Госпожа Ангелушева, – начал он, – вчера вы были в вагоне поезда, в котором произошло убийство турецкого дипломата. Что вы можете рассказать об этом следствию?

– Ничего, – ответила она, – мы сидели с дочерью, когда послышались крики. Я запретила ей спускаться вниз. Потом мы узнали, что убитым оказался турецкий дипломат. Вот, собственно, и все.

– И вы случайно оказались именно в этом вагоне? – уточнил следователь.

Наида молчала.

– Я задал вопрос, – напомнил следователь.

– Не случайно, – ответила она, – мы специально взяли билеты именно на этот рейс. Нам нужно было срочно приехать в Брюгге.

– Но в вагоне оказался турецкий дипломат, – напомнил Кубергер, – которого вы могли знать. Ответьте на мой конкретный вопрос: вы были знакомы с ним раньше?

Она посмотрела на Дронго, очевидно, вспомнив, как поздоровалась с погибшим, когда вошла в вагон. И как он ей ответил. Лгать не имело смысла.

– Да, – ответила она, – я его знала.

– Откуда?

– Он работал в турецком посольстве в Риме. Там же работал и мой муж. В нашем болгарском посольстве.

– И вы были знакомы?

– Не скажу, чтобы очень близко. Но мы несколько раз встречались с ним на дипломатических приемах. И я его запомнила.

– И вы случайно встретились с ним в вагоне поезда?

– Да, абсолютно случайно.

– Вы с ним разговаривали?

– Нет. Только поздоровалась издалека. Он тоже ответил, возможно, он меня тоже узнал. Или это была обычная форма вежливости. Я не могу точно сказать.

– Ваша дочь тоже знала погибшего?

– При чем тут моя дочь?

– Я задал вам вопрос.

– Не думаю. Она тогда не жила с нами в Риме, а училась в Париже. Нет, не думаю.

– Он должен был вам что-то передать? Вы заранее договаривались о встрече?

– Нет. Неужели вы считаете нас причастными к его убийству?

– Мы считаем вас знакомыми убитого дипломата, – напомнил следователь, – которые могли оказаться в этом экспрессе совсем не случайно. Не забывайте, что он так и не доехал до Брюгге.

– Я об этом помню.

– И у вас не было с ним раньше никаких контактов?

– Абсолютно никаких.

– Где находится сейчас ваш супруг?

– В Софии. Он работает в нашем Министерстве иностранных дел. После нашего возвращения из Рима.

– И он сможет подтвердить ваши слова?

– Разумеется.

– Звоните, – предложил следователь, – вот вам телефон. Можете позвонить с моего аппарата. Только прямо сейчас.

Она взяла телефон и набрала знакомый номер. Затем, услышав знакомый голос, сказала по-болгарски:

– Богомил, это ты?

– Что опять случилось? – спросил ее муж. Она уже успела вчера рассказать ему о случившейся трагедии в поезде.

– Я в полиции, – пояснила Наида, – и они хотят знать, почему мы сели именно на этот рейс и в этот вагон. Ты можешь объяснить эту метаморфозу?

– Передай телефон следователю, – предложил Богомил.

Она протянула аппарат Кубергеру.

– Я вас слушаю, – напряженным голосом произнес следователь. – Кто со мной говорит?

– Богомил Ангелушев, я супруг госпожи Наиды Ангелушевой, – представился болгарский дипломат.

– С вами разговаривает следователь Кубергер, – в свою очередь, представился тот. – Вы уже знаете, почему мы вас беспокоим?

– Господин следователь, – сказал Богомил, – произошло роковое совпадение. Дело в том, что мы работали в Риме в нашем посольстве и действительно были знакомы с погибшим. Но моя жена никогда с ним не контактировала и даже не разговаривала.

– И вы с ним тоже не общались?

– Только по долгу службы. Никаких тесных связей у нас не было. Как вы понимаете, турецкое и болгарское посольства связывают не самые дружеские отношения.

– Я вас понимаю, – согласился Кубергер.

– У вас есть еще вопросы?

– Нет. Спасибо. – Следователь положил телефон на столик перед собой.

– Я могу быть свободна? – спросила Наида.

– Да, конечно, – недовольно разрешил Кубергер.

– И моя дочь вам не нужна? – задала следующий вопрос Ангелушева.

– Пока не знаем, – ответил следователь, – но в любом случае мы обязаны ее допросить.

– Тогда только в моем присутствии, – потребовала мать.

Следователь переглянулся с комиссаром.

– Ваша дочь уже совершеннолетняя, – напомнил он, – и может давать показания без присутствия взрослых родственников. Ей уже двадцать пять лет.