Грэм Грин - Доверенное лицо

— Вот то место, где я родился — деревушка под горой.

Полицейский отвернулся и посмотрел на картину.

— Очень живописно.

И тут Д. ударил секретаря кулаком прямо в кадык, как раз туда, где кончался высокий белый воротничок. Секретарь упал, взвизгнув от боли, и полез в карман за револьвером. Теперь Д. знал, где взять оружие. Прежде чем детектив успел пошевельнуться, револьвер был в руке у Д. Он быстро сказал:

— Вы ошибаетесь, если думаете, что я не умею стрелять. Я на действительной службе.

— Ну, ну, — детектив поднял руку с таким спокойствием, будто регулировал уличное движение. — Не сходите с ума. За то, в чем вы обвиняетесь, больше трех месяцев не дадут.

Д. сказал секретарю:

— Станьте у стены. С того момента, как я приехал сюда, за мной охотится целая шайка предателей. Теперь стрелять буду я.

— Уберите револьвер, — детектив говорил спокойно, увещевая его. — У вас разыгрались нервы. В участке мы проверим ваши показания.

Д. стал пятиться к двери.

— Питерс! — громко позвал детектив.

Рука Д. лежала на ручке двери. Он нажал на нее, но почувствовал сопротивление. Кто-то пытался войти. Он отпустил ручку и прижался к стене, целясь в детектива. Дверь распахнулась, закрыв Д., а голос Питерса спросил:

— Что случилось, сержант?

— Осторожнее!

Но Питерс уже вошел в комнату. Д. навел на него пистолет:

— Станьте к стене вместе с ними.

Пожилой детектив начал сердиться:

— Вы ведете себя глупо. Если вы и выберетесь отсюда, через несколько часов вас все равно найдут. Бросьте револьвер, и мы забудем об этом происшествии.

— Револьвер мне нужен.

Дверь была открыта. Медленно пятясь, он вышел из комнаты и быстро захлопнул дверь. Запереть ее он не мог. Он крикнул:

— Я буду стрелять в первого, кто попытается выйти!

Он оказался в холле, среди старинных портретов и мраморных колонн.

— Что вы делаете? — вскрикнула Роз.

Д. быстро обернулся, держа палец на спуске. Около девушки стоял Форбс.

Д. сказал:

— Разговаривать некогда. Девочку убили. Кто-то должен ответить за это.

Форбс возмутился:

— Бросьте револьвер, дурень вы эдакий. Вы в Лондоне.

Д. не обратил на него никакого внимания. Он смотрел на девушку.

— Я на самом деле Д.

Он чувствовал, что обязан это подтвердить, в основном, ради Роз. Вряд ли он еще когда-нибудь увидит ее, но пусть она не думает, что весь мир ее обманывает. Он продолжал:

— Должен же быть какой-нибудь способ доказать…

Она с ужасом смотрела на револьвер. Вероятно, она ничего не слышала.

— Когда-то я подарил библиотеке Британского музея свою книгу с дарственной надписью. — Ручка двери начала поворачиваться. Д. выкрикнул: — Отпустите ручку или я выстрелю!

Какой-то человек в черном костюме с портфелем в руке быстро спускался по широкой мраморной лестнице. Увидев револьвер, он остановился, как вкопанный, и воскликнул:

— Ну и ну!

Все, кто был в холле, застыли в напряженном ожидании — что произойдет дальше? Д. колебался — ему казалось, что Роз сейчас что-нибудь скажет, что-то очень нужное ему, вроде «желаю удачи» или «будьте осторожней». Но она молча глядела на револьвер. Зато заговорил Форбс.

— Вы же знаете, что на улице, у подъезда стоит полицейская машина, — в замешательстве сказал он.

Человек на лестнице снова недоумевающе пробормотал:

— Ну и ну!

Где-то зазвонил телефон и тут же смолк. Форбс сказал:

— Не забудьте, что у них там телефон.

Об этом он забыл. Он бросился к выходу, открыл стеклянную дверь, сунул револьвер в карман и быстро вышел. У тротуара стоял полицейский автомобиль. Если Форбс уже позвал их, у него есть запас ярдов в десять, не больше. Он быстро зашагал прочь — водитель машины подозрительно посмотрел на него — Д. забыл надеть шляпу. В тумане видно было ярдов на двадцать. Он не рискнул побежать. Может быть, Форбс не сказал полицейским, что он ушел. Д. оглянулся — автомобиль был уже едва различим, светились лишь красные стоп-сигналы. Он побежал на носках, бесшумно. Сзади вдруг послышались голоса, взревел мотор. Они преследовали его. И тут он увидел, что путь отрезан. Он не заметил, что площадь, на которой стояло посольство, была тупиковой, к ней вела лишь одна улица. Он повернул не в ту сторону, и теперь ему нужно было бежать кругом. У него не было на это времени. Он слышал, как тронулась машина. Они не стали терять время на разворот, а рванули прямо через площадь.

Неужели все-таки конец? Он вряд ли понимал, что делал, когда мчался вдоль стены, касаясь рукой каких-то перил, навстречу своим преследователям. Внезапно перила под рукой оборвались, нога провалилась в пустоту — на ступеньку лестницы, ведущей в подвал. Он сбежал вниз и, скорчившись, прижался к стене. Наверху прошумел мотор. На несколько минут туман спас его. Вряд ли они думают, что он убежал далеко. Они не собирались давать ему шанс уйти. Он услышал трель свистка, а затем медленные шаги вокруг площади — они искали его. Один шел в одну сторону, другой — в противоположную. Автомобиль, возможно, блокировал выход на единственную улицу. Кроме того, конечно, скоро прибудет подкрепление. Неужто они совсем не боятся, что он вооружен, или у тех, кто в машине, тоже есть оружие? Полагается у них в Англии полицейским носить оружие или нет? Шаги приближались.

Свет в окне, выходившем на лестницу в подвал, был погашен. В этом тоже таилась опасность — они не стали бы искать его там, где есть люди. Он заглянул в окно. Ничего нельзя было различить, кроме края дивана. По-видимому, здесь кто-то жил. На двери висела записка: «До понедельника молока не нужно». Он сорвал ее. Около звонка прибита небольшая медная дощечка с фамилией «Глоувер». Он потянул дверь. Безнадежно — заперто на два замка. Шаги приближались — очень медленные. Они, должно быть, обшаривают каждый уголок. Оставался последний шанс — люди иногда бывают небрежны. Он вынул нож и засунул его под нижнюю часть оконной рамы. Нажал. Рама пошла вверх. Он перевалился в комнату и бесшумно упал на диван. Шаги удалялись. Он чувствовал слабость во всем теле, не хватало воздуха, но он все еще не смел перевести дыхание. Он закрыл окно и зажег свет.

В комнате пахло засохшей землей, должно быть, от горшка с цветами над камином. Диван был застелен вышитым покрывалом, на нем лежали голубые и оранжевые подушечки. У стены — газовая плитка. Он быстро оглядел комнату: любительские акварели на стене, приемник, трюмо. Обстановка говорила, что хозяйка — незамужняя стареющая женщина, очевидно, довольно ограниченная. Он снова услышал приближающиеся шаги. Квартира ни в коем случае не должна казаться необитаемой. Он поискал розетку и включил приемник. Бодрый женский голос произнес: «Но что же делать молодой хозяйке, если за ее стол могут усесться лишь четверо? Взять на время большой стол у соседей не всегда возможно». Он наугад отворил дверь и очутился в ванной. «А почему не составить два стола одинаковой высоты — под скатертью это будет почти незаметно. Но где взять скатерть?» Кто-то — это мог быть только полицейский — звонил в соседнюю дверь. «И в этом случае можно не обращаться за помощью к соседям, если у вас есть обычное покрывало».