П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ.

Посмотрев в окно подъезда, Василий убедился, что мэр и его случайный попутчик по лифту сели в одну машину — широкий мерс представительского класса. Успокоившись на предмет безопасности мэра, сыщик сосредоточился на своих делах. Как всегда, необходимость работать в одиночку в чу­жом городе, вызывала массу проблем. Особенно сейчас, когда срочно требовался помощник.

Быков вернулся в квартиру, демонстративно не обращая внимания на тихо работающий телеви­зор (тот опять — уже по другой программе — взах­леб демонстрировал все тот же репортаж-донос о былой нелояльности мэра Москве), открыл сумку с вещами, достал мыло, мочалку и полотенце, а заодно незаметно прихватил маленький цифровой диктофон.

Налив в ванную воду, и мимоходом удивив­шись наличию горячей, Василий стал плескать­ся, неразборчиво напевая и фыркая в процессе наслаждения пивом. Убедившись, что плеска и фырканий записалось достаточно, он переключил диктофон на кольцевое воспроизведение. Затем, ти­хонько одевшись, выскользнул из квартиры.

Не забыв вложить комочек пыли в щель две­ри, Быков спустился двумя этажами ниже и толь­ко там вызвал лифт.

Вряд ли кто-то из следивших за ним на вок­зале, узнал бы сейчас Быкова в сутулом изрядно заросшем старичке, наряженном в слишком ши­рокий пиджак, оставшийся от прежних, советских времен. Старичок, семеня, вышел из подъезда и направился через Сурикова в глубь дворов. Дойдя до обильной по провинциальному рано закрывши­мися магазинами улицы Восьмого марта, Василий за кустами снял парик, слишком широкий пид­жак и начал голосовать.

Первой остановилась потрепанная «тойота». Ее водитель оказался очень грузным и бородатым. Быков спросил, сколько будет до площади 905-го года. Шофер запросил восемьдесят, Василий пред­ложил двадцать. Шофер обижено выматерился и укатил.

Таким образом, Быков испортил своей наглой скупостью настроение еще пяти частникам, пока у шестого не оказалась подходящая комплекция.

На сей раз, он попросил отвезти его к универ­магу «Звездный» на Серова. По дороге он от всей души жаловался на подлость баб. Найдя в этом вопросе горячий отклик, Быков протяжно вздох­нул и предложил познакомиться. Назвавшись Кос­тей и обменявшись рукопожатием, он признался:

— Моя, типа, загуляла, но не признается, Слу­шай, помоги мне ее прищучить?

— Это как? — с опаской удивился водитель

Вова.

— Тут понимаешь, какая штука... Боюсь я, что она с моим деловым партнером крутит. А коли так, они запросто могут меня разорить или подставить.

— Но я-то тут при чем? — еще сильнее забес­покоился Вова.

— Очень просто: плачу сто баксов за два, мак­симум — три часа работы.

— А что делать-то? — наконец, заинтересовал­ся Вова.

— Ты завтра приходишь ко мне в подъезд. Я отдаю тебе свою одежду, ты выходишь — как бы я. Ее хахаль думает, что это я ушел: ты по комплек­ции похож на меня. Он идет к ней, а я подожду на площадке, а потом ка-ак ворвусь и ка-ак их застукаю!

— Ну, а я что?

— А ты погуляешь пару часиков, а потом придешь, опять переоденешься в свое, и получишь баксы.

— Задаток будет?

— Естественно! Щас тридцать, еще тридцать — завтра, когда придешь, и сорок — когда вернешься.;

— Договорились.

Вернувшись к телевизору мокрый, обернутый в простыню, Василий достал из необъятной сумки ноутбук. Он еще часик поизображал глубокую работу мысли, излагая отчет о проделанной перед спешным отъездом в Катеринбург работе. Быков свою шефиню знал. Сама же услала его, не дав даже дух перевести, но сама же устроит выволочку за то, что нет отчета. Клацая клавишами компа, он периодически жал и на дистанционник телевизора. Прыгая по программам, посматривал краем глаза, как местные журналюги старательно поливают чужих начальников.

Как оказалось, мэрские сторонники хоть и вели себя гораздо выдержаннее и строже, чем бесноватый УТА, но тоже не дремали. В передаче, называемой на разных каналах одинаково: «Ново­сти с напором», они с ласковым почтением демонс­трировали, как недавний гость Быкова то заседал, то инспектировал районы города. Параллельно городские журналисты сочувственно выспраши­вали всем недовольных жителей районов области. Недовольны жители глубинки были тем, что о них плохо заботятся: денег платят мало, а работу при­ходится искать самим. Ну, вот никто, понимаешь, не хочет приносить им выгодные профессии и дела на дом, пока они старательно спиваются, невесть на какие шиши.

В чем все местные каналы сходились, так это в том, что есть некий симпатичный Вихляев: «Веселый, здоровенный, ушлый — наш, уральский, хлопец!» К чему этот Вихляев призывал, и зачем он кому-то нужен, Быков так и не понял. Высчитав, что это некая эстрадная знаменитость, у которой тут скоро гастроли, он решил, что поработал на сегодня достаточно.

Он взял принесенный мэром конверт, лег в постель и погрузился: сначала в чтение, а потом и в сон.

ГЛАВА III. ГОВОРИ ЧЕТКО Информация к размышлению...

В конверте Чирнецкого лежали вперемежку брошюры, вырезки двухгодичной давности и све­жие распечатки старых файлов из Интернета.

Сначала со свойственной его профессии по­дозрительностью Василий предположил саботаж: помощник мэра, готовивший эти материалы, решил до предела осложнить ему работу. Но потом, уви­дев, как криво и неряшливо отпечатаны файлы, по­нял, что это обычная безалаберность. По принципу: «Жри, что дают».

Быков расположил все в хронологическом по­рядке, убрал повторы и у него получился класси­ческий, тысячи раз использованный в романах и в кинофильмах сюжет: убийство в запертой комнате.

Но то, что заставляло ломать головы Холмса, Пуаро и Мегрэ, екабевские детективы расщелкали на раз.

«...Дом с адресом «Шарташская, 18», в ко­тором разыгралась трагедия, находится на за­дворках окружного Дома Офицеров - с той сто­роны, где выставлена военная техника разных лет. Танки и пушки - любимые правителями и выгодные оборонке символы «сильного государс­тва» с нищим народом - никого не защитили и на этот раз. Польза от них только любите­лям наживы, да игр в войнушку.

18-й дом выходит на Шарташскую тор­цом. Он почти напротив проходной подшипни­кового завода, расположенного через дорогу, по нечетной стороне. Здесь типичный пролетарс­кий район эпохи «Танки вместо масла»: обшар­панные хрущевки, мусор, заросшие бесприютные дворы, убогие детские площадки и неряшливые жители. Нравы — соответствующие, и пьянки в будний день тут обычное явление. Поэтому открытые окна и рвущаяся оттуда пьяная брань под музыку — норма. Как в этой какофо­нии соседи могли расслышать крики о помощи — загадка. Впрочем, возможно, все объясняется ничтожной звукоизоляцией стен и неуемным пролетарским, любопытством.