П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ.

— Ну и что этот Гремлин?

— Он вышел на меня через Интернет и пред­ложил за три штуки баксов выложить офигенный компромат на мэра.

— А что именно?

— Не говорит. Мол, утром деньги, вечером

— стулья.

— При чем тут стулья? — не понял Шеремех.

— Это из этого, — смутился Влад. — Из «Две­надцати стульев».

— А-а... Дорого. Поговори: про что хоть комп­ромат-то? И постарайся узнать о самом Гремлине. Еще чего новенького?

— Еще ларечники и магазинщики взвыли: зам ЧАМа по торговле обложил их новой данью: на тротуары. Говорят, у них там, в мэрии, какой-то аврал. Кажется, на выборы губернатора деньги со­бирают. Пойдет? Мол, за счет горожан мэрия тратит бешеные бабки на то, чтобы скинуть Россиля. Я тут прикинул: зарплата дворника у нас пятьсот рублей в месяц, а мэрия только на критику де­душки по ТВ тратит каждый день не меньше тридцати тысяч баксов. Это около ста тысяч в месяц. Три миллиона рублей. Выходит, каждый месяц на эфир, чтобы показать, как губер не нра­вится мэру, за счет горожан выпуливается порядка шестидесяти тысяч зарплат дворников! Чего ж удивляться, что у нас всюду такая грязища?

— Пафосно. Но не очень доходчиво. Где связь между дефицитом дворников и поборами с торга­шей? Народ подумает: цены высокие, торгаши не обеднеют.

— Но эти ж поборы еще. больше цены взвин­тят!

— Влад, мне это объяснять не надо. А нашим наивным горцам это объяснять без пользы дела. Если бы они были способны это понять, они бы этих рвачуг в мэрию не выбирали! Еще?

— Племянника управляющего «Гормаша» взя­ли с наркотой. Это пока неофициально. Официаль­но: за драку с милицией.

— А вот это интересно, — насторожился Кеша.

— С чего это они так?

— Да ничего особенного. На дискотеке они к нему привязались, он отмахнулся, вот они и шьют сопротивление властям.

— А с чего это они привязались на дискотеке именно к нему? Там что, народу было мало? Тут какая-то подлянка Кунгусова.

— Да брось, Кеша. Ты скоро и за дождь...

— Дождь — это гребанное явление природы. А вот грязюка после него — дело рук политико-уго­ловных мерзавцев из мэрии. Так и тут. Анализируй: за сопротивление ментам можно втихушку взять любого, кто на них-косо посмотрит. А на дискотеке все друг друга толкают, дело нормальное. Поче­му они взяли именно племянника управляющего «Гормаша»? Ты учти: его ставили не пошлые ворю ги из мэрии, а энергетики, которые зело озабочены возвращением долгов. Дальше считаем. Сколько вьюношей ежедневно менты трамбуют за хулиган­ку? Почти все они при этом сопротивляются. Тебе что, обо всех их докладывают? Нет. А про этого доложили. Не может быть такое случайно. Кто-то явно тужится, чтобы мы это дело раздули. Слушай! А ты спроси-ка этого, как его, Хоббита?

— Гремлина?

— Ага, его. Он может залезть в компьютеры «Гормаша»? Не удивлюсь, если у них как раз на­мечается сделка на парочку другую, по крайней мере, деревянных миллиончиков. Давай, проверим его возможности.

— Ну, я попытаюсь, — не скрывая сомнения, согласился Влад.

Шеремех относится к тому меньшинству, ко­торое на работе не просто зарабатывает, а — живет, действительно любя свое дело. Бездельники и те, кому с выбором профессии не повезло, обзывают их трудоголиками. Мол, это не мы тратим жизнь впус­тую на то, что не любим, а это они ненормальные. При этом никто не обзывает трудоголиком Пуш­кина, или Бетховена, только на том основании, что они работали всласть и без выходных.

Шеремех обладал дикцией, которую злопы­хатели называли «кашей во рту». Кашляющий водопроводный кран в сравнении с ним Левитан. К тому же он весьма приблизительно представ­лял себе то, что зовется хорошим вкусом. И тем не менее, он вполне заслуженно стал лауреатом престижной телевизионной премии. Он брал энер­гией и азартом там, где другие мямлили, козыряя тщательностью. Результат был очевиден: Шеремеха знали и любили горожане, а его конкуренты были широко известны в узких кругах.

Но, находя в работе и страсть, и любовь, и ненависть, Шеремех порой, сам того не подозревая, терял чувства юмора и меры. А в том, что касалось мэра Катеринбурга, эти чувства у него отсутство­вали напрочь. Оголтелость — оборотная сторона любви. Кеша любил свой город и всей душой нена­видел тех, кто к нему присосался, «выпивая, — как он сам вещал, — все жизненные соки и лишая на­ших горцев наималейших перспектив на лучшую жизнь!»

Все, что могло повредить мэру и его ближай­шим подручным вроде Кунгусова — было хорошо для города, считал Кеша. Поэтому он не забыл о просьбе Воронина.

Вечером следующего дня Влад Никрасов радостно принес ему распечатку: «Гормаш» за­ключил договор на приобретение труб по явно завышенной цене, и в тот же день с племянника управляющего были сняты все обвинения.

— Отличная работа! — похвалил Шеремех. — Осталась сущая малость: выяснить, как это все связано с ЧАМом и Кунгусовым. А что это имен­но их уши отсюда торчат, я стопроцентно уверен. Поищи какую-нибудь фирмочку, которая с ними связана и причастна к этой сделке. Ага?

— Постараюсь, — приуныл Влад.

— И не тяни. А что с моей просьбой об этом биче, Абсенте?

— Глухо, — Влад ответил воодушевленно, что не отвечало сути сказанного, и Кеша насторожил­ся.

— Сразу после того репортажа «Упертых новостей», он как сквозь землю провалился. Во всяком случае, в тех подвалах на Новгородцева и ЖБИ, где он обычно ошивался, его нет. И ты зна­ешь? Он не один такой. За последние две недели странно пропали еще несколько человек: врач и фельдшер скорой помощи. Ничего о них не знают ни близкие, ни на работе.

— Так они оба мужики? — уточнил Шеремех.

— Нет. Фельдшер — женщина.

— Ну, вот тебе и разгадка. Любофф — мор-кофф.

— Вот и менты так считают. Но не сходится. Работают они вместе уже года два. Если б что-то было между ними, это бы давно знали. И еще, по отзывам тех, кто их знает, они очень ответственные люди. Ни один из них не мог бы бросить работу, никому ничего не сказав. Да и пропали они в раз­ное время. Я чую, что тут есть тема.

— Вот и займись ею. Но вначале — найди мне этого Абсента. Позарез нужен.

— Понимаешь, про него никто ничего толком не знает. Я вчера скорешился с одним его друж­ком, два часа его поил. Он прочувствовался, и вы­дал мне, что у Абсента неприятности из-за длинно­го языка. И что он прячется «в кафе, где бросают в воду» или что-то в этом роде. Ты такое место в городе знаешь?

— Не помню что-то ничего похожего.

— Вот и я тоже. Но уточнить не мог — бичара отрубился полностью. А сегодня я поехал к нему, а его нет. То ли понял, что сболтнул лишнее, то ли что еще.

— Владик, поднажми, родной. Очень нужно. Кто, как не ты?

— «Кафе, где бросают в воду», — повторил Влад. — Что это может быть? Пляж? И что в кафе делать бомжу?