Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае

Девчонки слушали, разинув рот. Это сейчас спроси любую первоклассницу: «Что такое «дефиле»?» Она ответит.

А тогда, в начале девяностых, модельный бизнес в России только начинал развиваться, и слова «кастинг» и «портфолио» звучали волшебной музыкой, манили, завораживали своей непонятностью.

Юля сразу поняла — вот оно! Вот ее шанс. Верный и легкий путь в новую жизнь!

Три месяца занятий, и ты уже не ученица средней школы, ты — фотомодель, разъезжающая по всему миру. Многомиллионные контракты, виллы, яхты, поклонники, бриллианты, фотографии на обложках глянцевых журналов.

Школа моделей — это то, что ей надо!

Непонятный кастинг она пройдет. В этом Юлия не сомневалась. Ни минуты!

Уж если Дашка прошла отбор, с ее-то внешними данными, то Юлю в школу моделей возьмут и подавно.

И в школе, и во дворе Юлечка Разгон слыла признанной красавицей. Гибкая, длинноногая, с тонкой талией и высокой грудью, легко и грациозно вышагивала она по грязным тротуарам родной Гражданки. А волосы! А глаза!

Всем взяла: и лицом, и фигурой. Тот редкий случай, когда даже завистникам придраться не к чему.

— Не в мать, не в отца, а в прохожего молодца, — шипели соседки на лавочке у подъезда.

— Юленька в бабушку. На маму мою покойную похожа, — словно оправдываясь, лепетала мать.

Ага, в бабушку. Как же, вылитая бабуля! Надо же было такое придумать. Ай да мамочка! Врет и не краснеет. Думает, так ей Юля и поверила. Да бабкиной фотографией только детей пугать.

Вот характером… Характером Юля действительно пошла в бабку по матери. Та тоже себе на уме была. Бывало, всех на уши поставит, а на своем настоит. По-любому своего добьется, не мытьем, так катаньем.

Вот и Юля в нее. Уж если что захочет, вынь ей да положь!

Неделю она тогда родителей терзала, деньги на школу фотомоделей выпрашивала. Знала, что нет у них такой суммы, а все равно не отставала, давила предкам на психику.

А что?! Пусть ищут! Взаймы возьмут, украдут, заработают… Не важно! Зачем рожали, если обеспечить не могут? Любишь кататься, люби и саночки возить.

Ведро слез она пролила, пока выклянчила у родителей эти несчастные то ли пятьсот, то ли триста рублей. Сейчас уж и не вспомнить, сколько денег с них тогда содрали за три месяца обучения.

На занятия в школу моделей Юлиана ходила с удовольствием. Там учили правильно двигаться, делать макияж, прически. Были у них занятия и по актерскому мастерству, и по этикету, им там даже итальянский язык преподавали.

Правда, в средней школе, родной Юлькиной школе, в которой она училась с первого класса, у нее начались проблемы.

А что вы хотите? Ей катастрофически не хватало времени на учебу. Ежевечерние занятия в школе фотомоделей плюс страстный роман с Ленчиком Левандовским…

Когда тут учить уроки? То-то и оно. Некогда!

Учителя только за голову хватались, что стало с хорошисткой Разгон? Постоянно опаздывает, ходит по школе вечно сонная, со стеклянными глазами, будто спит на ходу, на уроках не работает, домашние задания не выполняет. Выпускной класс, а она вдруг пустилась во все тяжкие. Юбка короче некуда, прически стала носить какие-то сумасбродные. Не успели еще к ее фиолетовым волосам привыкнуть, как она уже в морковный цвет перекрасилась.

Полугодие она закончила с тремя двойками: по химии, по биологии и по литературе. ЧП районного масштаба!

Юлю с матерью вызвали на педсовет. Вот где паноптикум, честное слово! Музей восковых фигур!

И все эти доисторические экспонаты, все в один голос, как одна навалились на Юльку:

— Девочка совершенно перестала заниматься. За полгода не написала ни одного сочинения.

— Неужели так трудно выучить формулы. Я не требую невозможного.

— Где реферат по беспозвоночным? Все сдали, кроме Разгон.

Потом слово взяла Гусыня, в миру завуч Марья Ивановна. Юбка на бедрах в натяг, вот-вот по швам лопнет, под прозрачной блузкой из белого капронового гипюра ходуном ходит грудь необъятных размеров.

Гусыня встала, подбоченилась «руки в боки», могучим бюстом зазывно колыхнула и предложила ученицу выпускного одиннадцатого «Б» класса Разгон Юлиану из школы исключить, дабы не совращала она своим внешним видом учеников и не позорила в глазах районной общественности славный педагогический коллектив школы.

Мать в слезы! А Юлечка развернулась на каблуках и из кабинета директора вышла.

Молча вышла. Только каблучки по паркету: цок, цок, цок.

Горите вы все синим пламенем! Старые таратайки!

Думали, Юлиана испугается, унижаться перед вами будет. Умолять, чтоб оставили ее в школе, не выгоняли, дескать, она так больше не будет: и двойки все исправит, и подол у юбки отпустит.

Нетушки! Не дождетесь. Юльке теперь ваш аттестат зрелости без надобности.

Зачем он ей сдался, если ее ждут подиумы Милана и Парижа!

Несмотря на все старания матушки (уж и поплакала она тогда, пообивала пороги, пытаясь разжалобить училок своими слезливыми воплями), педсовет школы единогласно принял решение Юлиану Разгон из школы отчислить.

А та и рада стараться, у нее теперь на занятия в школе фотомоделей времени больше стало.

Честолюбивая Юленька лелеяла надежду заявить о себе в мире моды уже на выпускных экзаменах в модельном агентстве.

Увы! С многомиллионными контрактами и мировыми столицами моды Юлечка пролетела как фанера над Парижем.

И не только она!

Все они тогда с этой школой моделей лоханулись.

Пришли как-то раз на занятия, а на дверях замок висит. Ни тебе объявления, ни тебе записочки, только тяжелый амбарный замок.

Вахтершу, что внизу на входе сидит, стали спрашивать, та только руками разводит. Ничего, говорит, не знаю, съехала, говорит, ваша модельная школа еще вчера утром, а куда съехала, про то мне не доложили. Вот тебе и весь разговор.

— Юлиана Сергеевна, — в палату заглянула медсестра. — У Вас на двенадцать часов электрокардиограмма назначена.

— Да, спасибо, я помню. — Юлия подошла к зеркалу, улыбнулась своему отражению, поправила челку, мазнула по губам помадой и, накинув кокетливый халатик, поспешила на отделение кардиологии.

Сколько раз я твердила себе: «Наташенька, не пори горячку».

Бесполезно! Горбатого могила исправит.

Сегодня опять наступила на те же самые грабли. Весь день прособиралась на международную научную конференцию в Пекин, а вечером выяснилось, что, скорее всего, ни на какую конференцию я не поеду.

Славочка категорически против!

— Нет, Наташа, ты меня поражаешь. Ты вообще-то отдаешь себе отчет в своих действиях?! Понимаешь, на что согласилась?! — с пол-оборота завелся мой благоверный.

Руки даже не успел домыть. Только мылом намылил, а тут я со своими радостными новостями…